Книга Жестокие игры, страница 65 – Диксон Уиллоу

Последние несколько раз, когда я принимал их без дополнительного буфера, я делал глупости, например, отправлял своей соседке по комнате правила общежития и переставлял свои книги. Однажды я написал очень хорошую работу, но она не имела никакого отношения к предмету, для которого я ее писал, а однажды я надел кучу рубашек и почти все свои трусы, сделал несколько селфи, а потом разделся и снова лег спать.

Залезть в кровать Киллиана, потому что я думал, что он мой детский плюшевый мишка, никогда бы не пришло мне в голову, ни за что на свете. То же самое с обниманием его голым или попыткой потереться о него во сне.

Я уже несколько часов брожу, не направляясь никуда конкретно, а просто занимая свое тело, чтобы сосредоточиться на чем-то, кроме мыслей, которые крутятся в моей голове, но это не помогает.

Я проанализировал каждую секунду того, что произошло между Киллианом и мной в нашей комнате ранее, и до сих пор не понимаю, почему мне это так понравилось, или почему он вообще это сделал.

Первый раз понятен. Я знал, в каком он был настроении, и продолжал дразнить его, потому что это было весело. Я подталкивал его, зная, что будут последствия, и не остановил его, когда он показал мне, какими именно будут эти последствия.

Но сегодня утром все было по-другому. Не было ссор, не было бурных эмоций, и на этот раз не я дразнил его. Он дразнил меня. Но почему?

Он пытался унизить меня? Похоже, все началось именно так, но его твердый член и мрачный взгляд говорили о том, что ему это нравилось, по крайней мере в конце. Но с Киллианом я не знаю, нравилось ли ему это потому, что он считал это возбуждающим, или потому, что он получал удовольствие, разрывая меня на кусочки, пока я не остался полностью изможденным и покрытый нашей спермой.

Если есть одна вещь, которую любят мужчины из семьи Хоторн, так это власть, и Киллиан не исключение. Они не просто жаждут ее, они получают от нее удовольствие, поэтому все, что произошло, между нами, можно объяснить тем, что Киллиан был в состоянии кайфа и получал удовольствие от унижения и власти, а не из-за чего-то, что имеет отношение ко мне.

Я останавливаюсь и прислоняюсь к ближайшему дереву. Факты просты. Я залез к нему в постель и заставил его обнимать меня всю ночь, потому что думал, что он мой детский утешительный плед. И если он говорит правду, я разбудил его и пытался потереться о него, причем под действием таблеток, поэтому я ничего из этого не помню.

Все это объясняет, почему он хотел трахнуть меня, но не объясняет, почему это было по-другому. Он не довел меня до оргазма, как в прошлый раз. Он смотрел, как я доводил себя до оргазма, а потом кончил мне на задницу, как будто заявляя свои права на нее.

Я качаю головой.

Конечно, он не заявлял свои права на меня. Он просто показал мне, что он победил, в данном случае буквально. Ничего этого не произошло бы, если бы я не принял эти чертовы таблетки. Это было не более чем месть.

Вот и все, ничего больше. И никакие размышления и попытки найти более глубокий смысл этого не изменят.

— Ой, маленький Фефе остался один? — говорит знакомый голос за моей спиной.

— Ничего нового. — говорит кто-то другой, а затем издает хихиканье, которое действует на мои и без того измотанные нервы.

Медленно поворачиваюсь и вижу Натали и ее команду, толпящуюся за моей спиной.