Книга Жестокие игры, страница 96 – Диксон Уиллоу

Киллиан смотрит на следы, которые он оставил на мне, и нежно проводит пальцем по моей измученной коже. Теперь, когда туман оргазма рассеивается, боль становится все сильнее, и его прикосновения помогают успокоить ее, когда я снова полностью осознаю свое окружение.

Я ожидаю, что он слезет с меня и уйдет, как всегда, но он остается в таком положении на несколько минут и наблюдает, как я прихожу в себя, нежно поглаживая свои следы.

— Не принимай душ, — говорит он, когда мое последующее возбуждение наконец угасает, нарушая тишину и убирая руку с моей шеи.

Меня пробирает дрожь, и не только от хриплого тона его голоса или его приказа. Холодный воздух на моей коже помогает мне вернуться в реальность, и я медленно киваю.

Он издает еще один из тех довольных рыков и слезает с меня.

Я лежу, ошеломленный и покрытый спермой, а он стоит и прячет себя.

— Хороший разговор, — говорит он с игривой улыбкой, застегивая брюки.

Я выдыхаю растерянный смешок и сажусь. Я чувствую, как большая, глупая улыбка растягивает мои губы, и я снова странно смеюсь, когда Киллиан улыбается мне в ответ.

Мы остаемся так на несколько секунд, просто глядя друг на друга, затем его улыбка сменяется одной из его фирменных ухмылок.

Моя улыбка исчезает, но вместо того, чтобы почувствовать пустоту или желание закрыться, я провожу пальцем по одной из полос спермы на своей груди.

Киллиан не отрывает взгляда, когда я подношу палец ко рту и сосу его кончик. Мой вкус взрывается во рту, и я чувствую прилив гордости, когда он глотает, его горло работает, пока он смотрит, как я сосу палец, очищая его.

— Шлюха, — говорит он тем же слегка ласковым тоном, что и раньше.

— Только для тебя, — повторяю я, и мой голос звучит хрипло от всех тех криков и воплей, которые я только что издавал.

— Не принимай душ, — повторяет он. — Я хочу, чтобы ты оставался покрытый нами обоими до конца дня.

Я скромно киваю.

— Не буду принимать душ.

Его ноздри раздуваются, а взгляд становится горячим, но он просто поворачивается на каблуках и возвращается к своей кровати, чтобы взять свою толстовку.

Я откидываюсь на руки и беззастенчиво наблюдаю, как он надевает толстовку и накидывает куртку на руку.

— Вернись до семи, — напоминает он мне, когда доходит до двери.

Этих трех слов достаточно, чтобы разбить последние остатки моего блаженства, и меня охватывает холод, проникающий до костей.

— До семи, — повторяю я, стараясь не показать своего отчаяния.

Киллиан кивает, затем выходит из комнаты.

Я сижу, все еще покрытый нашей спермой, и подтягиваю колени к груди. Мысли о Киллиане с случайными безликими девушками, пахнущими дешевыми духами, прогоняют последние остатки приятных ощущений от моего оргазма, оставляя меня пустым, одиноким и чертовски глупым за то, что я снова забыл, что это всего лишь игра, и хотел того, чего никогда не будет.

Киллиан

К шести тридцати, когда я поднимаюсь в свою комнату, у меня ужасное настроение. Близнецы, Ксав и я провели большую часть прошлой ночи, устраняя последствия инцидента, произошедшего в Rebel House. Мы даже не знаем, что именно произошло, только то, что была нарушена безопасность, и все здание пришлось закрыть на карантин, чтобы справиться с ситуацией.

В отличие от моих кузенов, у меня вчера вечером не было интересной работы. Джейс провел время, работая с Акселем и занимаясь своими компьютерными штучками, чтобы укрепить то, что осталось от нашей системы безопасности, а Джекс и Ксав были заняты проверкой безопасности и сбором всех возможных улик.