Книга Лед и пепел, страница 21 – Мила Дуглас

Он стоял, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, оставляя красные полумесяцы. Его внешняя оболочка – король-мститель, высеченный из ненависти и льда – все еще была непоколебима. Но внутри рушились дамбы. Смятение. Шок. И что-то еще… что-то опасное, щемящее, похожее на запретную, безумную жалость. Он ждал ненависти в ее глазах, а увидел разбитое зеркало собственной потери. Игра пошла не по его правилам. Сердце, которое он считал окаменевшим пеплом, вдруг сжалось, глядя на слезы дочери своего главного врага. Проигрыш витал в ледяном воздухе, и ставка – его собственная душа – внезапно показалась слишком высокой.

Дверь кабинета захлопнулась за спиной Тэссии с глухим, окончательным звуком, словно гробовая крышка. Она плыла по ледяным, мрачным коридорам Дарнхольда, не чувствуя камня под ногами. Факелы на стенах расплывались в ее затуманенном слезами взоре желтыми, дрожащими пятнами. Стражи толкнули ее в комнату. Дверь закрылась.

Только тогда ноги Тэссии подкосились. Она рухнула на колени на холодный каменный пол. Боль от удара не дошла до сознания. Воздух вырвался из легких рыданием – глухим, сдавленным, как стон раненого зверя. Она закусила губу до боли, пытаясь загнать звук обратно, но сдержаться было невозможно. Тело сотрясали судороги беззвучных рыданий. Камни холодили колени сквозь тонкую ткань.

Отец.

Слово, всегда бывшее синонимом тепла очага, запаха смолы и древесины, крепких объятий и тихих лесных песен на ночь, теперь обжигало внутри, как раскаленный уголь. Ее сильный, добрый папа. Тот, чья гибель в шпионской вылазке разорвала ее детство на части. Она и Миррель плакали ночами, клялись ненавидеть сероглазых чудовищ с севера, убивших их героя-отца. Их боль была священным знаменем, их ненависть – оправданной крепостью.

А теперь? Теперь знамя превратилось в окровавленную тряпку, а крепость рассыпалась в прах. Святое чувство было растоптано, оставив во рту вкус ядовитой грязи и пепла.

Он возглавлял отряд. Он… поджег замок.

Образ отца в памяти треснул с хрустом тонкого льда. Добрый взгляд вдруг показался скользким, улыбка – маской, натянутой на бездну. Любящий отец… убийца? Как это могло ужиться в одном человеке? Как мог тот, кто нежно целовал их с Миррелем в лоб на ночь, отдать приказ нести факелы в чужой дом, к чужим детям?

Розы… Слова Александра вонзились в нее теперь с новой, сокрушительной силой. Не абстрактные "мать и сестра". Ребенок. Девочка, смеющаяся каждое утро с матерью среди цветов. Единственные светлые существа в жизни этого ледяного человека, его доверие, его сердце… Сожжены. По приказу ее отца. Пепел их роз смешался с пеплом их тел.

Тэссия содрогнулась, обхватив себя руками, пытаясь сдержать внутреннюю дрожь, леденящую душу. Она думала о побеге. Мечтала о мести Греймаркам. А оказалось… она дочь поджигателя. Не героя, павшего в честном бою, а того, кто уничтожил не просто здание, а целую вселенную невинности и доверия. Убийцы чужих роз.

Как жить с этим? Что делать с этой правдой? С этой чудовищной кровью в жилах? Она чувствовала себя зараженной. Грязной. Сама стала тенью того пламени. Она была плотью от плоти человека, которого Александр с полным правом мог назвать подлым убийцей.

И тогда, сквозь пелену собственного горя и стыда, пробилось новое, леденящее душу понимание. Его боль. Та первобытная ярость в его глазах. Та жестокость в словах. Та грубость в первую ночь. Она всегда видела в этом лишь врожденную жестокость захватчиков. Но теперь… теперь она видела.