Книга Убийства и цветочки, страница 70 – Дарья Калинина

— И в чём его суть была?

— А они прямым текстом мне заявили, чтобы я про отношения с их отцом и думать забыла. Что если я не уймусь, то они меня прямиком в психушку определят. Мол, у них и знакомый врач имеется, который такие дела очень даже запросто проделывает. И что они справки про меня навели, поведением я примерным не отличаюсь, многие на меня за мои выходки жалуются. А я впрямь иногда поскандалить могу. Всё дело в том, что я очень животных люблю. Куда лучше они людей, во всяком случае, некоторых людей точно лучше. И прямо с детства я совершенно не выношу, когда при мне обижают тех, кто слабее. Прямо закипаю вся внутри и наружу случается выплёскивается гнев. А животные они всегда слабее людей. Даже если вроде бы большие и грозные, на самом деле куда им против человека с его ухватками. Потому никаких животных обижать нельзя, они нас по разуму слабее. К дому моего отца в деревне медведица с медвежатами каждый год приходила. Он с ней дружил. Он ей сгущёнку в подарок приберегал, а она ему в лесу показала деревья, в которых дикие пчёлы обосновались. И бабушка моя волкам зимой остатки каши и супа на огороде оставляла. Жалко их ей было, говорила, они же там в темноте голодные бродят, не от хорошей жизни скотину резать начинают, от голодухи живот подведёт и не такое сделаешь. Зато ни одной курицы у бабушки никогда не пропадало, и овечки целы были, и козы. Её скотину волки никогда не трогали и, похоже, что другим хищникам помельче тоже не разрешали к бабушке на двор наведываться.

То, что Анна Вольфовна была дамой с чудинкой, все в посёлке уже поняли давным-давно. И что от осинки не родятся апельсинки, тоже в голове укладывалось неплохо. Вопрос был в другом, как всё рассказанное старушкой может свидетельствовать о степени её виновности или, наоборот, невиновности в деле с гибелью двух человек.

Пока что всё указывало на то, что у невесты бравого капитана с её потенциальными будущими родственниками из семьи жениха складывались отношения весьма непростые. И как знать, не кинулась ли Анна Вольфовна со свойственной ей быстротой исправлять причинённую капитану несправедливость?

— И вы их выгнали?

— Психанула чуток. Особенно когда они мне сумасшедшим домом грозить стали. Хуже того для меня ничего придумать нельзя. А между тем поведение моё в последнее время и впрямь изрядно ухудшилось. Вспыльчива я всегда была, но умела себя в руках держать. А теперь раз за разом на людей кидаюсь. Наверное, вам уже про меня рассказывали, что я совсем сбрендила. Говорили, а?

— Говорили, — брякнула Катя. — Но мы им не поверили.

— Мы же вас знаем.

— Вы не такая, вы у нас хорошая. А что животных и вообще слабых защищаете, вообще молодец! Вы и Петра Филипповича, наверное, тоже защищали от его родственников?

— Признаться, когда я их из дома выгоняла, то больше о себе думала. Очень уж я разозлилась, что они меня чокнутой психопаткой обозвали. Ну, думаю, покажу я вам. Схватила баллончик с дихлофосом и давай на них распылять.

— И они умерли? — ахнула Катерина.

— Ещё чего! Но бежали отсюда почище всяких тараканов.

— А они могли потом от воздействия яда умереть?

— Нет, конечно. Сама‐то я сколько раз им насекомых травила. Главное, после обработки вовремя уйти, чтобы с ядом в замкнутом пространстве не оставаться. Ну а они‐то унесли ноги от меня очень быстро. Я и то дольше в доме оставалась. И Крошечка тоже. А обе мы с ней по сию пору живы и здоровы.