Книга Убийства и цветочки, страница 73 – Дарья Калинина

— Но ведь она же не преднамеренно! — воскликнула Катя, когда полиция увезла Анну Вольфовну. — Даже если окажется, что они оба отравились дихлофосом, она не хотела их убивать.

— Надеюсь, что она сумеет доказать, что у неё не было намерения их убивать.

Возвращались назад они в печали и тоске. Крошечка сидела на руках у Оли и вела себя очень тихонечко, словно понимала, какая угроза нависла над её благополучием. Дальше стало ещё хуже. Калачик было сначала радостно кинулся, чтобы встречать их всех, но, увидев на руках у Оли чужую собаку, расстроился и начал громко лаять.

Убери её! Верни, где взяла! Нам тут другая собака не нужна. Никогда!

— Калачик, да успокойся ты, — пыталась угомонить его Оля. — Посмотри, какая славная Крошечка. Вы будете с ней дружить. Она девочка, ты мальчик, наверняка у вас найдутся интересные темы для общения.

Но Калачик не хотел дружить с Крошечкой в своём доме. То есть он был согласен с ней дружить, но где‐нибудь на нейтральной территории. Его дом был только его. И его хозяйка принадлежала только ему. Делить Олю с какой‐то посторонней собакой он не желал. Крошечка, видя, что тут ей совсем не рады, ещё больше сникла. Из её печальных глаз текли настоящие слёзы. Собачка плакала, содрогаясь всем своим маленьким тельцем.

— Видишь, до чего ты довёл малышку!

Но Калачик и сам сник. Грустно понурившись и едва волоча лапы, он поплёлся к дому. Вся его фигура выражала одно большое горе и нескрываемое разочарование во всём человечестве, конкретным представителем которого и являлась его хозяйка. На крыльце дома он ещё раз обернулся и посмотрел прямо Оле в глаза.

От любого! От любого я мог ожидать такого коварства и предательства, но только не от тебя! Как ты могла!

Вот что говорил его взгляд. И даже железобетонная Светлана дрогнула.

— Ладно уж, так и быть, на сегодня возьму Крошечку к нам. А то твой парень совсем расстроился.

— Ревнивый он у тебя, — добавила Катерина.

Что касается Калачика, то увидев, что разлучницу уносят прочь, он мигом повеселел и приободрился. Ура, опасность миновала, он победил. Но тут же пёсик постарался взять себя в лапы, нельзя позволить хозяйке отделаться так легко. Подобное вопиющее поведение требовало наказания. Ни в коем случае нельзя было позволить ей и впредь притаскивать в дом невесть чьих собак. А для этого Оля должна была полностью осознать всю тяжесть своего проступка.

И Калачик вновь сделал вид, будто бы от пережитого им горя совсем ослабел и даже лапы его совершенно не слушаются. Ковылял, пошатывался и даже пытался изобразить что‐то вроде обморока. Но Оля была так погружена в свои мысли, что совсем не замечала стараний Калачика вызвать в ней жалость. Она насыпала в его миску сухого корма, налила чистой воды, а потом словно бы забыла о его существовании, погрузившись в какие‐то свои мысли.

Посидев с полчасика, она вдруг резко вскочила на ноги и кинулась к дверям. Калачик, оторопев от такой поспешности, даже не успел отреагировать. Фьють! И его хозяйки уже след простыл. И она даже не обратила внимания, что к корму он так и не прикоснулся. Расстроенный до глубины души таким пренебрежительным отношением к своей драгоценной персоне, Калачик сам не заметил, как от переживаний схрумкал весь корм и выпил воду. После этого ему не оставалось ничего другого, кроме как лечь спать. И надеяться, что хотя бы утром тучи на его горизонте разойдутся и он вновь увидит свою хозяйку — ясное солнышко в лучшем настроении.