Книга Наследники чужих судеб, страница 104 – Ольга Володарская

— Что такого ужасного Михаил Иванович творил?

— Точно я не могу сказать! У меня ни одного доказательства его вины, кроме внутренних ощущений. Лично я его могу обвинить только в том, что его любовь ко мне переходила все допустимые границы.

— Он тебя домогался?

— Нет. Он же асексуал. И импотент. Он с матерью только пару раз переспал, чтобы она забеременела. В противном случае она бы развелась, а Михаилу Ивановичу нужна была полноценная семья, чтобы всех дурить. — Девушка очень хотела пить, но мужчины ничем не могли ей помочь — воды при них не было. — Отец смотрел на меня с восхищением, и только. Он любовался моими волосами, обнаженным телом…

— То есть он подглядывал за тобой?

— Да. Поэтому я обезобразила себя: набила тату, потом заплела дреды, а в конечном итоге обрилась. Чем разозлила, но не отвратила от себя. Однажды он сказал мне: «Давай уедем вдвоем на край света!» Мне уже перевалило за двадцать, и в этом не было ничего извращенного. Отчимы часто влюбляются в приемных дочек. Тогда я решила сбежать. А деньги на это взять у отца. Я знала, что у него есть тайник. Возможно, не один. Он, как Ванюша-дурачок, повсюду имеет нычки. В той, что находится в доме, я обнаружила не деньги, а две вещицы: цепочку с подвеской в форме сердца и ежедневник. Утащила, спрятала в доме Анны Никифоровны Фрязиной, хотела узнать, какие записи велись в книжечке в кожаном переплете, да старушка умерла, а куда положила мою находку, я так и не выяснила.

— Отец хватился пропажи?

— Да. И постоянно задавал всем домашним каверзные вопросы, но никто из нас не попал под подозрение.

— Даже ты?

— Особенно я. Ведь тайник был в его комнате (он спит отдельно), а я демонстративно не переступаю ее порога.

— И ты осталась в Ольгино. Не смогла сорваться с невидимого поводка, — понимающе проговорил дядя Толя. — Все вернулось на круги своя или что-то изменилось?

— Несколько дней назад — да. — Фима стала подмерзать, и Ермак снял с себя куртку, чтобы укрыть ее. — Отец изменился! Стал сам не свой. Обычно придирчивый, требовательный, следящий за каждым шагом, он стал рассеянным, отстраненным. Он витал в облаках и постоянно где-то пропадал. Как-то я проснулась рано-рано, смотрю, он собирается куда-то. Мать под снотворным дрыхнет, сестра после таблеток от аллергии, я обычно из комнаты не выхожу до завтрака. Отец уверен, что никто не заметит его раннего подъема. Когда он покинул квартиру, я последовала за ним.

— Он был одет в рыбацкое обмундирование?

— Да. Он часто его носил. Говорил, удобно. Еще перчатки, потому что у него кровообращение плохое и руки вечно холодные.

— Михаил Иванович направился к «Буратино»?

— Не знаю. Я его потеряла. Боялась, что заметит, отстала… А потом увидела его с женщиной. Офелией. Они разговаривали как знакомые. Но мне было странно видеть отца рядом с женщиной легкого поведения. Ему же противно все, что связано с сексом! Как-то он нашел у ученика порнографические фотографии, и его вырвало.

— Как ты обнаружила ее здесь? Опять проследила за отцом?

— Вообще-то это мое место. Я нашла его, хотела обустроить под свое убежище. Прихожу днем и вижу Офелию. Голую, в венке. Она спит.

— Почему ты сфотографировала ее, а не позвонила в полицию? Знала же о Гамлете! И, скорее всего, подозревала, что он — твой приемный отец!