Книга Дилемма Золушки, страница 39 – Елена Логунова

– Да, но тогда икру добывали из свободно плавающих рыб, а теперь – из искусственно выращенных, это большая разница! – уперлась Марфинька.

Пока они дискутировали, мы с Иркой успели сесть за стол и приступить к ужину.

– А сметана, сметана! – спохватилась тетушка, заметив, что мы уминаем запеканку всухомятку.

– Сметана тогда, как сейчас помню, стоила тридцать пять копеек, но это фасованная, в маленькой баночке, а разливная…

– Какая у вас прекрасная память, Марфа Ивановна! – похвалила я, и Ирка поперхнулась запеканкой, а Боря – чаем. – Наверняка же вы не забыли, что обещали съездить в театр к художнику?

– И не забыла, и съездила, и готова доложить о результатах. – Марфинька быстро стянула резиновые перчатки, в которых мыла посуду, вышла в центр свободного пространства между столом и окном и, встав под ламбрекеном, как под сенью кулис, замерла, дожидаясь общего внимания.

Тетушка на всех зашикала, спешно бахнула на стол баночку со сметаной, села и свела ладошки:

– Просим, просим!

Мы с Иркой замерли с вилками в руках, Боря – с кружкой.

– Ма, – с нескрываемым сарказмом молвил кот, но тоже запрыгнул на свободный стул и замер.

– Да, я мастер декламации, а как ты думал, – в режиме «реплика в сторону» огрызнулась Марфинька – она тоже научилась понимать кошачий язык. – Итак, если все готовы слушать, рассказываю.

Все были готовы, о чем сообщили безмолвными кивками.

– Было обычное питерское утро. По серому небу летели сизые облака, похожие на пухлых голубей, и желтое с белым декором здание театра лишь отчасти компенсировало отсутствие яркого солнечного света. – Марфинька мастерски изобразила облака-голубей и здание-солнышко.

Я вздохнула. Тетушка взглядом повелела мне терпеть.

– Картину спасала прекрасная дама в изысканном наряде цвета утренней зари. – Марфинька слегка поклонилась, позволяя догадаться, что это она была (и остается!) той прекрасной и изысканной дамой. – На мне были тренч цвета пыльной розы, юбка на три тона ярче и пудровый бадлон, а ботильоны, берет, перчатки и сумка – лиловые. В ушах простые, но очень милые серьги с розовым кварцем, мы их с тобой на блошке в Кронштадте купили, Идочка, помнишь?

– Помнит! – Я поспешила опередить с ответом тетушку, чтобы избежать очередной затяжной ревизии незабываемых воспоминаний. – Дальше, пожалуйста!

– Вы так спешите? Что ж, выдам только сухой результат. – Марфинька обиделась, вздернула носик. – Наш театральный художник не имеет никакого отношения к той открытке. Ее нарисовал кто-то другой.

Она покинула «сцену», бухнулась на диванчик и стала, глядя в сторону, обмахиваться пресловутой открыткой.

Я встала и попросила у нее импровизированный веер:

– Разрешите?

– Конечно! – Марфинька широким жестом вручила мне запрошенное. – Я вам все разрешаю! А вы считаете, что вам все позволительно!

Я оглянулась на тетю Иду. Она укоризненно поцокала и глазами указала мне на дверь.

– Оставлю вас на минуточку. – Я ретировалась.

Ирка молча выскользнула из-за стола и побежала за мной. Мы шмыгнули на лестницу и, закрывая дверь, услышали, как дипломатичная тетушка успокаивает подругу:

– Ах, Марфа, как выразительно ты описала сегодняшнее утро и себя в нем…

– Куда мы? – спросила меня Ирка.

– К Васе. – Я зашагала вверх по лестнице. – Нам срочно нужна экспертная консультация.