Книга Пани Зофья. У вас след от решетки, страница 40 – Яцек Галиньский

Всякий раз, закрывая глаза, я думала о том, как они будут четвертовать меня чайной ложкой. Ведь это займет целую вечность!

Как бы то ни было, приближался тяжелый день, поэтому было неплохо выспаться и набраться сил и бодрости. К сожалению, не удалось.

Стоило мне закрыть глаза, как я почувствовала, что задыхаюсь. Мне не хватало воздуха взаперти, в заключении, за стенами, решетками, в этой маленькой камере на затхлом матрасе под вонючей подушкой.

Я открыла глаза, но ничего не увидела. Кто-то ужасно тяжелый сел на меня и придавил подушкой. Я вздрогнула и попыталась до него дотянуться, но не смогла.

Внезапно он отпустил меня.

– Прости, – сказала Фляжка, обнимая Большую Эльку, сидящую на мне с подушкой в руках. – Я не проснулась. Может, это из-за смены койки. Теперь все в порядке. Ш-ш-ш…

– Ложись спать, – сказала сонная Мариолька Большой Эльке. – Ложись спать. Это не твой муж. Его нет в живых.

Большая Элька встала и, утешаемая соседками, забралась на свою койку.

– Прошу прощения, – обратилась я к ним. – А я что – пустое место? Меня тут чуть не задушили. Неужели никому нет дела?

– Ты же хотела спать внизу, вот и наслаждайся, – ответила Мариолька. – Чем мы еще можем помочь?

Я не выспалась, но не из-за страха, неуверенности или кошмаров. Меня мучили сокамерницы. Обвиняли меня в том, что я якобы храплю, пыхчу и скрежещу зубами во сне. Они утверждали, что вообще не могут заснуть из-за меня. Они измучили меня тем, что то и дело будили, причитая и ворча. Известный стереотип подтвердился. Ночи в тюрьме были невыносимыми.

Утром мои сокамерницы выглядели ужасно. Серые уставшие лица с мешками под глазами. Неудивительно, ведь вместо того, чтобы спать, они только и делали, что издевались надо мной. И поделом им.

Фляжка уже проснулась.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Пишу, – ответила она.

– Заявление на апелляцию?

– Текст для блога.

– Можно посмотреть?

Я протянула руку к стопке бумаг. Она отдала их мне с неохотой.

Через некоторое время я вернула их обратно.

– Это нечитабельно, – заявила я.

– Слабо? – спросила Фляжка.

– Не знаю. Я не могу расшифровать. Прочти вслух.

Она взяла листки и начала что-то робко бормотать себе под нос.

– Громче! – попросила я.

– Еще одна ночь прошла. – Она начала читать, неуверенно глядя на меня.

– Продолжай. Чего ты ждешь.

– Я заставляю себя открыть глаза, – продолжала она. – Я знаю, что окружающая меня реальность будет такой же, как вчера и неделю назад… Кроме дат, ничего не меняется. Одни и те же недоевшие мне лица. Они вызывают во мне агрессию. Они испытывают мое терпение, которое всегда оставляло желать лучшего.

Я встаю.

По дороге к раковине хочу включить чайник. Воды опять нет. Какой долбоеб не налил чайник?! Сколько раз просить надо?! У меня больше нет сил повторять одно и то же снова и снова.

Что за камера? Одни чудилы, людишки из желудей и спичек. Здесь все происходит «как-то само». Если что-то не так пошло, все сразу: «Это не я», «Я не знаю, оно само».

Я сама наливаю воду. Чайник поставлен, кофе насыпан. Это мое время.

Чудилы дрыхнут.

Я наслаждаюсь тишиной. Пока она есть.

Умываюсь. Всматриваюсь в зеркале в свое лицо, которое через мгновение спрячу под маской. Я натягиваю ее каждое утро, хотя она и сильно жмет. Она отталкивает, и вот поэтому мне с ней по кайфу. Мне нравится быть нелюбимой. Это моя защита.