Книга Пани Зофья. У вас след от решетки, страница 53 – Яцек Галиньский

Несмотря на некоторое напряжение, которое создавала Мариолька, я была уверена, что сейчас самое время для короткого отдыха. Я ничего не могла сделать, да и что бы я могла сделать? Поэтому я решила хотя бы некоторое время не делать ничего! Мне стало непривычно комфортно. Никто не торопил меня, никто не донимал, у меня не было никаких дел, не надо было идти в магазин, готовить, разбираться со счетами, стирать, гладить, убирать, выносить мусор. Я просто легла и лежала. Еще никогда я не чувствовала себя такой свободной!

Я могла делать все, что захочу, но только как Мариолька. Внутренне. Я закрыла глаза и с тоской подумала, что хочу перенестись мыслями куда-нибудь далеко-далеко. Я оставила свое уставшее, но все еще привлекательное тело на немного продавленных и затхлых нарах, и моя ничем не ограниченная душа выпорхнула наружу, перелетела через решетку, окно с оргстеклом, забор, колючую проволоку, стену, постояла в пробке на железнодорожном переезде, а потом по пустырю, через заросли и дальше в мир.

После короткого перелета я оказалась в месте своей мечты – теплом, светлом, просторном, волшебном, наполненном запахом свежего дерева и лака. Красивые молодые люди прогуливались по узким проходам, держась за руки и улыбаясь друг другу. Я была в магазине. В мебельном магазине.

Все было новое, сделано со вкусом, а от цен на больших белых этикетках кровь не стучала в висках и голова не кружилась. Я чувствовала себя англичанином, приехавшим на экскурсию в Краков, – могла позволить себе все. Могла купить новый диван, журнальный столик или небольшой ковер.

Я шла по проходу, но не по такому, как в шведском лабиринте под Варшавой. В ангаре без окон, из которого не знаешь, когда и где выйдешь – и выйдешь ли вообще. Я прогуливалась по прекрасному стеклянному зданию, в котором можно было ходить сколь угодно долго, совершенно не напрягаясь. Великолепнейшее произведение модернизма. Мебельный «Эмилия».

Я гуляю внутренне, потому что в действительности «Эмилии» больше нет. Вместо нее – дыра. Дыра между стеклянными офисными зданиями, такими же мертвыми, как и она. «Эмилии» нет. Ее украли. Но чтобы не попасть за это в тюрьму, принято говорить, что ее не украли, а продали. А это ведь похвально. Это бизнес, развитие, предпринимательство, это внутренний валовый продукт на душу населения. Мало того что украли «Эмилию» у людей, так еще и взяли за это деньги. Но в тюрьму не сели. Потому что здесь нет мест. Все они заняты женщинами, укравшими в магазине помаду или штаны.

Никому нет дела до закрытой «Эмилии», а теперь они хотят, чтобы и я закрыла рот…

– Нет, не закрою, – ответила я. – Это больше чем магазин, это наша история, наша память.

– Закрой рот, потому что я не могу думать, – сказала Мариолька. – Надо что-то делать, понимаешь?

Я открыла глаза. Она смотрела на меня безо всякого понимания, не говоря уже о сочувствии.

– Что бы ты хотела сделать? – спросила я. – Давай не будем дергаться и подождем. Наверняка найдется.

– А если нет? Если ей нужна наша помощь?!

Она схватила пластиковую кружку и швырнула ее в стену. Чаем забрызгало половину камеры.

– Нет, так нельзя, – сказала Мариолька. – Я не согласна. Она наша подруга.

– Действительно, она была милая, – согласилась я. – Но вот так чтобы сразу дружить?