Книга Пани Зофья. У вас след от решетки, страница 98 – Яцек Галиньский

Поездка вышла короткой. Мелконогий и Голум были отделены от нас решеткой. Изначально она предназначалась для защиты женщин. Сейчас, похоже, она обеспечивала безопасность Мелконогого. Они с Мариолькой сидели в самом конце автобуса, как можно ближе друг к другу, по разные стороны решетки.

Я сидела рядом с Фляжкой.

– Спасибо, что приехали за мной, – сказала она.

– Как ты в это ввязалась, детка? – спросила я. – Банк, растрата, Эва Новак, прокурор, показания… Что тебя связывает с этими людьми?

– Я полжизни провела в притоне.

– Это лучше, чем в банке.

– Однажды мне было очень плохо, не на что было выпить, я думала, что умру. Они приехали на дорогой машине, мужчина и женщина, элегантные, внушающие доверие. Посадили нас в автобус. Плохо соображающих. Мы смогли только найти свои паспорта и постараться быть похожими на фотографии в документе. Они привели нас в порядок и отвезли в банк для подписания документов. Заплатили по паре тысяч злотых. На эти деньги мы пили несколько месяцев.

Автобус резко затормозил. Проезд был заблокирован не уважающими закон хулиганами. Таких встретишь на каждом шагу. Они ходили кругами, кричали и размахивали транспарантами. С такими не справиться. Водитель, вместо того чтобы нажать на газ, остановился и вступил с ними в переговоры.

Когда же автобус сдвинулся с места и прорвался на другую сторону баррикады, я не могла поверить, что во главе этой жалкой шайки были мой сын и Хенрик. Какой позор. Даже в тюрьме мне приходилось их стыдиться.

Давно они меня так не подводили. Я не требовала многого, но они могли хотя бы попытаться что-то сделать для моего вызволения. Вместо этого они предпочли устроить дебош в городе! Еще и людей в это втянули. Сотню человек или больше. Газон вытоптали. Старики и молодежь. Некоторые были даже хорошо одеты. Вместе с ними стояли чернокожая женщина в темно-синем костюме и высокий светловолосый бородач из делегации ЕС. Репортер задавал им вопросы, а крепкий парень с большой камерой на плече вел съемку. Матерь Божья!

Я закрыла лицо руками, чтобы никто не узнал меня и не подумал, что двое самых буйных – это моя семья!

Успокоилась я только за воротами. Я не могла противиться приятному ощущению возвращения домой. Из кухни доносились чарующие запахи. Наверное, на ужин будет зельц. Потом – прачечная и часовня. Скромный коридор, не слишком людный, живенький, богато украшенный сменяющими друг друга слоями краски, пахнущий домом. Симпатичная женщина с чуть асимметричными губами вежливо пригласила войти.

– Раздеться, присесть, покашлять! – громко крикнула она.

Некоторые на это скандалят, но что за сложность раздеться? Никакой! Если кто-то стыдится своего тела, это его проблема. Я своим гордилась. Кроме того, я прекрасно понимала, что у этой женщины такая работа и она должна выполнять свои рутинные обязанности. Она даже надела резиновые перчатки, чтобы не испачкать нас, хотя мы и так были грязными.

Мы разделись и присели.

– У вас след от решетки, – сказала охранница.

– У меня? – спросила я.

– У вашей подруги.

Мы молчали. В тюрьме случалось всякое, и никто не удивлялся.

После обыска милейший Чурбан отвел нас в камеру. Все было так уютно и знакомо. Как в родном доме. Не очень роскошном, меньше, чем казался, но своем.

Даже у Мариольки на глаза навернулись слезы. И у меня теплело на сердце, когда мы приближались к дому. Наконец-то у себя. Уставшие, но довольные.