Книга Пани Зофья. Вы всё перепутали, страница 111 – Яцек Галиньский

– Поговорим спокойно, – сказал он.

– Отличная идея, но, может, не здесь, – вмешался мой сын, оглядывая улицу. – Где эта моя чудесная сводная сестра? Мамуля, как я понимаю, ты уже все знаешь?

– У нас было небольшое ДТП, – заявила я.

– Она жива? – спросил Хенрик.

Я посмотрела на него. Вопрос показался мне слишком бестактным.

– Жаль, что столько лет тебя не интересовало, жива ли я.

Он поморщился.

– Идем, – решил мой сын, взяв нас под руки. – Еще успеете все выяснить… – он посмотрел на следы пощечин на лице Хенрика, – и спокойно поговорить. Все будет хорошо. Худшее уже позади. Есть отличное место, у моей подруги. Деревянный дом, лес, озеро – отдохнете.

– О чем ты говоришь? – спросила я. – Ведь я терпеть не могу природу.

– У вас будет покой и много времени. Думаю, вам это понадобится.

Наверное, мне стоило к нему прислушаться. Да, пора заканчивать героическую борьбу с жизнью, пока баланс еще положительный. Дом, лес, озеро. Звучало довольно хорошо. К новому Хенрику я бы тоже быстро привыкла.

– Согласна, – сказала я, преисполненная положительной энергии. – Пусть будет так, но если только выяснится, что там комары, а вода в озере холодная, ты пожалеешь, что родился.

Мы снова были вместе. Втроем. Больше нам ничего не было нужно.

Я схватила тележку. Сын взял мой самокат. Мы направились в сторону заходящего солнца. Даже самый вдохновенный писатель не смог бы придумать более прекрасного окончания для моей истории. Мы были счастливы, и ничто нас не беспокоило. Пока в ослепительных солнечных лучах не появились очертания карикатурной особы. Невысокой, ссутулившейся, идущей неспешно. Она что-то держала в руке.

– А куда это вы, блин, собрались?! – запищала она, разрушая наше продлившееся целых десять секунд счастье. – Неужели забыли обо мне?

– Ведь ее мы с собой не берем? – спросила я сына.

Мы приблизились настолько, что было хорошо видно окровавленное лицо Пульки. На ее лбу была глубокая прямоугольная вмятина с четким отпечатком надкушенного яблока. А в руке она держала маленький пистолет, который через мгновение подняла и придержала другой рукой.

– Забавный какой, – заметила я.

– Ты, блин, о чем?

– Да ни о чем, выглядит удобным.

– Не болтай. Мешаешь.

Один глаз она прищурила, а другим смотрела на нас, направляя в нашу сторону пистолет. Этот первый глаз у нее постоянно открывался. При этом она кривилась, морщила нос и разевала рот. Мы сообразили, что она пытается в нас прицелиться, но было трудно сохранять серьезность. Одно дело – увидеть оружие в фильме. Там пистолет выглядит как смерть, заключенная в холодный, безжалостный металлический предмет. Смерть, которая хочет любой ценой выбраться из своего заточения. Пулька же, с идиотским яблоком на лбу, нелепо прищурив один глаз, размахивала крошечным пистолетиком. Глядя на то, как она старается, мне даже стало ее жаль. Я пыталась вспомнить какого-нибудь киногероя, который мог бы ее вдохновить, но на ум приходил лишь Мистер Бин.

Вдруг из припаркованной неподалеку машины вышла еще одна знакомая фигура и направилась к воротам. Судебный пристав.

– Вы снова здесь? – воскликнула я.

– Хватит, блин, болтать, – сердито сказала Пулька. – Всех поубиваю.

– Успокойтесь, не стоит нервничать, – ответила я.

– Снова выселение. – Пристав ехидно улыбнулся. – А вы думали, что вам удалось? Сюрприз!