Книга Золотое правило молчания, страница 101 – Галина Владимировна Романова

— С тех самых, как отсюда их повар вышел — Новиков Игорь Леонидович. Его показания в корне меняют дело. Но некогда мне лясы точить. Можешь понаблюдать за допросом из-за стекла. И Леонову за компанию позови. Программа все равно до вечера работать не будет. Мы даже с Рыковым отпечатки у этого менеджера, мать его, снять не можем.

— И что, отпустим?! Он же удерет! У него уже по всей квартире чемоданы!

— Не отпустим, капитан. Если допрос не приведет к нужному результату, задержим до выяснения. Ну, я пошел…

Вот как только майор Фокин сел напротив, Василий понял, что пропал. Они знают все или почти все. Знают…

— Вы все не так поняли, — обронил он, когда майор не успел даже рта открыть.

— Что именно? — глянул на него Фокин исподлобья.

Он перебирал бумаги в папке нарочито медленно, не суетясь и не ликуя, что вот наконец-то прорыв в деле, наконец-то подозреваемый под стражей.

— Все не так поняли. — Трунов приложил обе ладони ко лбу, вытер пот, облизал пересохшие губы. — Можно воды?

Фокин вопросительно глянул в сторону черного стеклянного прямоугольника. Через минуту вошел тот самый капитан, который обманом заманил Василия сюда. Принес маленькую пластиковую бутылочку с водой.

— Респект, капитан, — кисло улыбнулся ему Василий. — Надо же было все так обставить, что я сам себя за шиворот буквально в полицию притащил.

Он выпил половину воды, закрутил крышку, уставился на нее.

— Можете не стараться, — проговорил он, поймав взгляд майора на крышке. — Орудие убийства — это мой нож. Вообще-то он из моих личных запасов. Я держал у себя в кабинете несколько сервировочных комплектов. А также разделочные ножи. Повар, которого вы допрашивали, наверняка узнал этот нож. Он видел его у меня. Я ему его даже как-то одалживал, когда у его ножа рукоятка сломалась. Но потом он мне его вернул. Нож приметный, не узнать его сложно. На ручке буквы с моими инициалами. И на том ноже есть мои отпечатки.

— На котором ноже? Опишите его более детально. — Майор обернулся, глянул в угол за своей спиной. — Вы должны понимать, что все ваши показания фиксируются. Вы можете дождаться адвоката. У вас есть адвокат, Трунов? Если нет, мы можем предоставить вам общественного защитника. Потому что все, что вы скажете, будет…

— Использовано против меня. С адвокатом повременим. Сначала выслушайте, — перебил его Трунов, ухмыляясь. — Знаю. И повторяюсь. На том ноже, который вы, возможно, нашли и которым убили Орлова, есть и мои отпечатки.

— А еще чьи?

Фокин активно записывал все в протокол. Видеозапись, конечно, хорошо, но протокол допроса никто не отменял. И подпись под ним должна стоять. Подпись подозреваемого.

— Мои. Василиски Стрельцовой. И… убийцы.

Авторучка в руках Фокина замерла и тут же упала на бумагу.

— Так не пойдет, Трунов! Какого убийцы?! Вы и есть убийца!

— Нет. Все, что я сделал, это принес нож Василиске. Она попросила. Но она не убивала. Не смогла бы. Ручки слабенькие. Не вогнала бы она так мастерски нож Орлову в сердце.

— Вы в этом уверены?

Фокин откинулся на спинку стула. Записывать пока было нечего. Признательного, видимо, от Трунова сегодня не будет. Ну, ничего. Они его дожмут.

— Я не убивал Орлова, — с уверенностью произнес Трунов и тоже откинулся на спинку стула. — Да, я знал, кто это. Стрельцова мне все рассказала. Уже давно знал. Мы же с ней были знакомы. Жили когда-то в одном доме. Часто пересекались потом. Она заезжала ко мне в ресторан. Мы общались. Я иногда деньгами ей помогал. Она нам — клиентами.