Книга Дворцовый переполох, страница 25 – Риз Боуэн

— Так, девушка, снимайте униформу, — приказал администратор.

— Снимать?

— Вы уволены. Я слышал, каким тоном вы осмелились говорить с одной из наших лучших покупательниц. А мисс Фейруэзер клянется, что слышала, как вы вообще требовали, чтобы миссис Клегг ушла. Вы чуть не разрушили репутацию «Хэрродса» бесповоротно. Ступайте. Снимайте униформу, и чтобы духу вашего здесь не было.

Сказать хоть слово в свою защиту я не могла — иначе бы сразу выяснилось, что я лгунья под фальшивым именем. Поэтому я ушла. Эксперимент с работой занял всего пять часов.

Когда я вышла на улицу, было два — погожий весенний день, сияющее солнце, щебет птичек в Кенсингтонском саду. А в кармане у меня было ровно четыре шиллинга, сегодняшний заработок.

Я бесцельно брела в городской толпе. Домой идти не хотелось, что делать дальше, я не знала. Была суббота, многие рано освободились с работы, на улицах было людно. Никогда больше не получу места ни в каком универсальном магазине, расстроенно думала я. Очень может быть, что я вообще больше не найду никакой работы и умру с голода. Ноги у меня заныли от усталости, а голова закружилась — я давно не ела. Да ведь в «Хэрродсе» мне даже не предоставили обед, сообразила я. Замедлив шаг, я огляделась. В ресторанах я понимала мало. Люди моего круга не ходили в публичные места есть за деньги. Они ели дома, если только их не приглашали к себе друзья или соседи. Когда я выезжала в свет, то нас кормили ужином на разных балах. Правда, как-то меня водила в отель «Ритц» пить чай тетушка одной подруги, но в «Ритце» с четырьмя шиллингами в кармане делать нечего. Я знала «Фортнум и Мейсон» и «Кафе Ройял» — тем мои познания по части кафе и ресторанов и ограничивались.

Оглядевшись, я поняла, что в задумчивости дошла по Кенгсингтон-роуд до Кенсингтон-хай-стрит. Увидела знакомую вывеску универсального магазина «Баркерc» и сообразила, что у них должна быть чайная, но твердо решила, что в жизни больше не переступлю порог таких магазинов. В конце концов я зашла в презренный «Лайонс», заказала чай и лепешку — и сидела там, жалея саму себя. Если соглашусь пойти во фрейлины к престарелой принцессе, по крайней мере, буду сыта. И по крайней мере, со мной будут вежливо разговаривать — не придется терпеть таких людей, как мисс Фейруэзер и тот администратор. И никакого риска натолкнуться на маму.

Кто-то подошел к моему столику. Я подняла голову и увидела темноволосого юношу, небрежно одетого, но не лишенного привлекательности. Он широко улыбался мне.

— Ну и ну, это вы! — произнес он с легким призвуком ирландского выговора. — Глазам своим не поверил. Иду мимо, гляжу — за окном вы сидите. Да неужто это ее милость собственной персоной? Ну, думаю, надо войти и удостовериться. — Он отодвинул стул напротив и уселся безо всякого приглашения, продолжая беззастенчиво меня разглядывать. — Что поделываете, наблюдаете, как живет другая половина человечества, простые люди?

Его темные непокорные волосы курчавились, в синих глазах прыгали хулиганские искорки. Я так занервничала, что, как ни неприятно было, а пришлось дать отпор:

— Прошу прощения, но мы, кажется, друг другу не представлены, — сказала я. — А с незнакомыми мужчинами я не разговариваю.

Тут он закинул кудрявую голову и расхохотался.