Книга Сердце знает, страница 48 – Кэтлин Игл

Он прекрасно знал, что был конец месяца, конец долгой и суровой зимы, конец, как потом оказалось, последнего запоя отца.

Поэтому денег в доме не было. Риз знал об этом, но все же попросил, отчасти, чтобы посмотреть, как неловко отцу будет за отказ.

Рой отыскал какую-то рубашку в дальнем ящике комода и пояснил, что надевал ее всего раз или два, хотел, чтобы она сохранилась. Для чего? Удивился про себя Риз. У этой вещицы был старомодный и уродливый вид. Но было что-то трогательное в том, как отец развернул ее и подал ему. И это что-то не позволило Ризу не взять ее. В глазах отца он заметил необычное тоскливое выражение. Судьба рубашки была решена. Он надел ее и пошел в ней, несмотря на то, что рукава были слишком коротки и не доходили до запястьев.

В тот вечер он был робким. Ему не хватило смелости пригласить девушку на танец. Но это было к лучшему, потому что танцор из него был никудышный. Он не знал ни одного танцевального движения. Ему ничего не оставалось, как усесться на скамью на трибуне и наблюдать, как одноклассники неумело пытаются исполнять эти глупые чужие ритуалы. Объявили «белый танец» и в исполнении восьмиклассниц из его школы это выглядело как дуэт девушек, виляющих костлявыми бедрами перед юношами, сидящими на трибунах. Какой контраст с «индейскими танцами», в которых мужчины, а не женщины надевали красочное оперение и прохаживались с напыщенным видом по кругу. В старые времена женщины степенно ходили по периметру, чтобы лучше увидеть, оценить и сделать свой выбор.

Возможно, баскетбольная площадка была для этого выбора? Тогда почему его не выбрали? Разве он не был звездой на этой арене, пусть даже на нем не было перьев? Он превзошел всех, даже себя и неоднократно.

Превзошел, обыграл и перерос, не так ли, Блу Скай?

Однако, не в тот вечер, вспомнил он. Тот танцевальный вечер закончился избиением Чеви с ватагой других парней и распитием «Эвеклер», все любой ценой стремились получить удовольствие и сотворить что-то недозволенное. Они разбили несколько стекол просто, чтобы услышать звон, вломились в пристройку магазина только потому, что Риз был такой высокий, что запросто мог поднять Тайтуса Хоука, чтобы тот пролез через окно. А потом рубашка Риза зацепилась за колючую проволоку, когда он убегал от полицейского, весом этак в 300 фунтов, который чуть было не схватил его.

На следующий день старик никак не выразил своего негодования по поводу слишком явного похмелья. Не проронив ни слова, Рой взял разорванную рубашку и удалился с ней в свою комнату. Риз никогда не видел, чтобы он впоследствии надевал ее, он выбросил ее, такую узорчатую, из-за того, что она была порвана, но, скорее всего, из-за стыда, что сын принимал участие в дебоше, который все потом окрестили как Неистовый Вечер Танцев. Затем Ризу пришлось все лето работать, чтобы покрыть убытки, но это не спасло, и старику пришлось подбрасывать свою денежную долю, чтобы расплатиться окончательно. Но и тогда он не проронил ни слова упрека.

От ярких цветов рубашки остались теперь чернила да зола. Риз добавил еще хворосту, хотя едкий дым и без того разъедал глаза. Он вытирал слезы ладонью, а сам продолжал укладывать хворост грудой. И так один за другим, он сжег все предметы земной жизни отца. Жар от костра так разгорячил, что ему пришлось снять рубашку. В костре тлело шерстяное пальто-шотландка и от него исходил запах горелых волос. Белый дым потянулся к верхушкам деревьев, куда-то туда в темноту.