Книга Мой парень — французский шпион, страница 22 – Вера Арнгольд

Эжен вещает, что он с нашей страной на ты, с Россией, вообще-то, знаком. Ну, не так чтобы очень, а слегка. Она всегда привлекала его.

— Это еще как понимать «слегка?»

— Ну, то есть я не раз общался с русскими.

— Держите меня четверо.

— Что это ты говоришь? Никакие не четверо, хотя дай вспомнить. Марина из Воронежа.

— Марина?

— Это одна учительница, которая познакомила меня с несчастной девушкой Ольгой, ей нужна была помощь. Ольга инвалид.

Час от часу не легче! Добросердечный ты наш.

— Я помогал им материально некоторое время. У девушки не было родителей, она сирота. А Марина, учительница, опекала ее.

Сдается мне, ушлые воронежские тети разводили глуповатого француза на деньги!

— Они мне часто рассказывали о своей жизни, присылали фото, я составлял отчет.

— Постой! Какой отчет? Кому? — я настораживаюсь. Что это еще такое?

— Ты не поняла, — бормочет он. — Я говорил про отчет финансовый.

— Перед собой, что ли, отчет?

Французы педанты. Все по полочкам. Особенно у Эжена. Хотя он невероятно чувствителен, но все, что касается денег, это вам не шутки.

Однако мне все это не нравится. Слушайте, вот совсем. Какая-то прорва русских баб, отчеты.

— А еще у тебя кто был из русских?

— Еще общался с одной несчастной девушкой Оксаной, тоже сиротой. Она живет на Украине. И даже ездил туда.

— Wow! И как тебе Украина? — я прищуриваюсь, словно следователь на допросе.

— Да тогда там начался этот самый майдан, и я уехал поскорее, девушка очень воинственная оказалась, все фотографировалась с автоматом Калашникова, постоянно бегала на какие-то собрания. А я ведь к ней хорошо относился. Но я испугался, я против войны.

— И ты?..

— Ну и я с ней однажды сфотографировался, дал денег и уехал.

Ой, как все подозрительно. Я забыла спросить, кто был четвертый русский. Да, впрочем, уже пофиг.

Сижу мрачная и стучу ногтем по столешнице стола. Цццццццц. Как это все расценить? Как понять? Как принять? Он что, полоумный? Вряд ли. Может, его так сильно интересует Россия? Красивые русские женщины? Да, но все как-то несуразно. Сироты, Украина, майдан. Сбор каких-отчетов. Ой, все, не могу. Надо с кем-то посоветоваться на этот счет. С кем-то умным.

Хорошо было бы прямо вот сейчас посоветоваться. Хотя бы мысленно. Петруша и Натэлла не подойдут. Они не так хорошо знают нашу оренбургскую историю. А вот с графом Перовским Василием Алексеевичем, нашим золотым губернатором оренбургским, который весьма умело правил огромным краем, стоящим на границе с Азией, в ХIX веке и прекрасно все понимал про «непонятные случаи с иностранцами», было бы в самый раз! Или с Владимиром Ивановичем Далем, к примеру. А что, человек военный, умный, не только порох нюхал, а воевал на турецкой войне, воевал и врачевал, а еще был чиновником особых поручений при графе Перовском. А что значит «чиновник особых поручений» в нашем оренбургском крае? Сами понимаете.

Не то чтобы я подозревала Эжена. Но да, стала подозревать. Такое у меня детство и воспитание. Маман бы сразу сказала: «Держи язык за зубами! Не болтай!» — и палец к губам, как на плакате военных годов. Да, но я ведь еще и в «оттепель» после 1990-х жила. И Америка, и Запад нам типа лучшие друзья. Это вот куда девать? Короче, смешалось во мне все, как вчерашние щи с сегодняшним шампанским. Надо Натэлле с Петрушей все рассказать. Одна голова хорошо, три — дракон. Чего-нибудь и придумаем, что делать. Любить или секретничать?