Книга Мой парень — французский шпион, страница 23 – Вера Арнгольд

Эти шпионы ведь так и вились в Азии, ведя с русскими шахматные игры в политике. Поэтому Оренбург тоже шпионский город. И мы, получается, квиты с Эженом?

Вечером с каким-то таинственным выражением на лице в нашем общем кабинете появляется Натэлла. Она успела сметаться в обед в салон красоты, приободрившись моей акцией об автозагаре. И теперь у нее короткая стрижка, волосы выкрашены в оранжевый цвет. Короче, модница. Она улыбается, почему-то сжав губы. Мы удивленно смотрим на нее.

Петруша поднимает глаза от экрана компьютера.

— Натя! — выдыхает он.

— Ага! — Натэлла довольна. — Ты заметил?

— Тебе идет, — Петр искренне и одобрительно смотрит на коллегу.

— Такой потрясный цвет, — поддерживаю его я. — Хотя, на мой взгляд, могло быть и поярче.

— Я вообще-то хотела только блеск, — довольно тянет она, поворачиваясь то так, то эдак, чтобы мы рассмотрели еще и блестящее чудо новой помады на ее губах.

— У тебя, оказывается, красивые губы! — продолжает удивляться Петя.

— Ну да, — кокетливо заявляет Натэлла. — И духами я успела брызнуться в магазине, — она развивает тему, мы оживляемся и начинаем судорожно принюхиваться. — Вот тут, на лацкане, немного осталось.

— Хочу «Кензо», — капризно заявляю я обществу.

— А я тогда «Диор», — мрачно заявляет Петруша.

Общество веселится, мало ли кто чего хочет, зарплата фигасе когда. Вопрос повисает в воздухе напряженностью, невыплаканными слезами и сладкими мечтами.

— Вот! — Натэлла нашла в интернете название своих духов. — Смотрите. Пирамида композиции: персик, мандарин, магнолия. Средние ноты — фиалка, тубероза, слива…

О! Эта пирамида похлеще Хеопсовой.

Я заглядываю через плечо Натэлле и тяну в нос «J`adore от Dior» , вот как надо произносить, это же французские духи.

— Эх, ну почему нельзя понюхать духи через экран?

И тут вошел дятел.

— Что за тлетворные запахи? — спросил он брезгливо. — Срочно проветрить помещение!

Натэлла съежилась, Петруша задвинулся за экран, а я попыталась прошмыгнуть в свой угол. Но дятел преградил дорогу: «Зайдите ко мне».

— А вас, Штирлиц, я попрошу, — шепчет в спину Петруша, пытаясь подбодрить меня, идущую на расправу.

В общем, дятел меня уволил. Сказал, что я не отрабатываю свои строчки. Пишу хрень, и мое место в какой-нибудь захудалой библиотеке уборщицей. Но я знала, что он уже наверняка присмотрел кого-то своего на мое место. Вот и все. Кто у нас самая заноза в редакции? Ну я, конечно. Вот и под нож такую.

Я вспыхнула в ответ. Зародившаяся солнечная любовь к Эжену придала вдруг необыкновенных сил и обострила чувство собственного достоинства.

— Знаете что? — я смотрю на дятла с жалостью. — Вы жалкий, ничтожный человек. Вы никого не любите. И вас никто не любит! А я люблю и любима. И вообще выхожу замуж. И уезжаю во Францию.

Я встаю, иду к двери. И вдруг слышу сзади сдавленные звуки. Поворачиваюсь. Дятел то ли смеется, то ли плачет, лицо у него опущено, закрыто руками, плечи трясутся. Впрочем, мне уже все равно.

Я хлопаю дверью. Наплевать. У меня впереди весь этот светлый мир. Как у Клода Лелуша. Я сейчас по сто раз пересматриваю его знаменитый фильм «Мужчина и женщина». Вот в деталях. Как же мне все нравится. И какой Лелуш классный, как он все понял. Между прочим, он не раз приезжал в Москву. И знаете для чего? Чтобы научиться снимать.