Книга Мой парень — французский шпион, страница 60 – Вера Арнгольд

— Знаешь, что отличает русских от европейцев? Ощущение смерти и еще причастность к истории, — добавила я. — Кстати, это написала Элен Каррер д'Анкосс, историк. Ее интервью в газете Le Figaro.

— Ты читаешь Le Figaro? — Эжен был ошарашен.

— Стараюсь. Чтобы лучше понимать французский. Знаешь, нам в университете задавали «тысячи» по английскому. Надо было из газеты английской перевести, к примеру, пять тысяч знаков и пересказать кратко смысл.

— Я восхищаюсь твоим образованием, и еще у тебя отличная память, — Эжен задохнулся от восторга, он явно льстил, но мне было приятно, к тому же rose сказывалось уже явно.

— Сейчас не об этом! — я, как друг Жени Лукашина в аэропорту (фильм «Ирония судьбы, или С легким паром!» классика русского застолья), провела рукой в воздухе. — Слушай сюда.

— Более того, мой город очень связан с французами, — продолжила я, — у нас были военнопленные в 1812 году.

Эжен даже ложку выронил.

Рыба, кстати, была очень вкусной, а вино еще лучше.

Я что-то разошлась, во мне поднялись неведомые языковые пласты, вино будто открыло языковые шлюзы, я мешала времена и окончания, но видела, что меня понимают.

Вечер был теплый, мы сидели во внутреннем крошечном дворике нашего коттеджа у моря, в километре сверкало и грохотало казино (где, как утверждал Эжен, играли почти одни русские), надо мной склонялись огромные гроздья ярко-розовых цветов, он купил мне на местном рынке соломенную шляпку и браслеты. Я была счастлива. Но задумчива и сосредоточенна. Русскую женщину браслетами не размягчишь.

— Военнопленных было много, — сказала я. — Большая их часть не смогла пережить долгий и холодный переход вглубь России, кто-то не вернулся домой опять же из-за дали и отсутствия средств. Где теперь покоится их прах, знает только Господь.

Мой дружок уныло вздохнул.

— Захваченные в плен французские солдаты и офицеры были высланы далеко вглубь России, в оренбургский край, — начала я длинный рассказ.

Эжен приготовился внимательно слушать, сел поближе, подпер кулаком щеку.

— За все время нахождения пленных в Оренбургской губернии сюда прибыло не менее 4 штаб-офицеров, 167 обер-офицеров, 1 663 нижних чинов, 41 дезертира и 2 женщин. Это официальные данные

— А вот какие рапорты посылал врач Пятницкий на имя графа Волконского, который был в то время (1814 год) губернатором оренбургского края: «Рекомендую не отправлять партии (военнопленных французов — В.А.) в Оренбург, а расположить в уезде по деревням, пока они не снабжены будут для продолжения пути приличной настоящему времени одеждой». «Жалостное состояние бедных военнопленных столь велико, что я не могу Вашему Превосходительству оного изобразить, скажу только, что ни один из них кроме изорванного мундира ничем не одет, а обуви у редкого и лапти есть, многие уже обморозились. Следовательно, как скоро морозы прибавятся, то они до одного как тараканы на дороге перемерзнут. Я не нахожу другого способа, как остановить здесь партии и расположить по селениям вокруг Бузулука до тех пор, пока можно будет исправить им теплую одежду. Войдите Бога ради в положение их, доложите князю о всем, я уверен, что князь так милостив, что не захочет далее, можно сказать, почти с намерением морозить людей».

В результате начальникам партий и уездным властям было предписано останавливать поступающих пленных на границах губернии и размещать их по квартирам на зиму, отделять больных и отправлять их в больницы.