Онлайн книга «Мой парень — французский шпион»
|
— Отстань! — я боролась с ним. — Имей терпение. Тебя ожидает совершенно чудесная история офицера Рюппеля. — Какого еще Рюппеля? Он тоже пил и подрался? — спросил Эжен и отпустил мои руки. Я уселась на стуле поудобнее и показала на пустой бокал из-под вина. Эжен сразу же отправился за бутылкой и, улыбаясь, налил мне полный фужер. — Интересному рассказчику, — сказал он и юмористически, но почтительно поклонился. — Благодарю! — сказала я и начала рассказ, который лично меня поразил до глубины души, когда я вычитала его. Интересно, как прокомментирует эту историю Эжен? Симон Эдуард Рюппель был не совсем француз. Это вестфальский офицер. Но, вспомним, на стороне Наполеона кто только не воевал. Так вот, Рюппель окончил военную школу, стал унтер-лейтенантом и эдаким гусаром в бригаде легкой кавалерии. Но вот нечего было соваться на войну с русскими. Его взяли в плен в бою у горы Валутиной. Конечно! Сколько именитых военачальников там было: Барклай де Толли, Багратион, генерал Горчаков, генерал-майор Тучков. Насколько помню, сражение было изрядным для обеих сторон. Численность русских войск в районе Валутиной горы была 17 тысяч человек, французских — 32 тысячи. Потери русских войск составили пять-шесть тысяч человек убитыми и ранеными, французов — 8–9 тысяч. Это высокое искусство ведения войны, упорная оборона против превосходящих сил противника, этим всегда славились русские. Эжен присвистнул и задумчиво сел у стола, подперев рукой подбородок. — А что с Рюппелем? Наверняка герой?! — В полку молодого Рюппеля считали умершим в плену. А Симон в это время путешествовал по заснеженным степям Оренбуржья. Не без приключений, — ответила я. — Симе было всего 20 лет. Всего. Об эту пору всем парням хочется воевать, скакать на коне и размахивать оружием. Вот Сима и поплатился за свое юношеское неразумие. Однако в плену над ним никто не издевался. Эжен перевел дух. — Его этапировали до Самары и потом в Оренбург. По пути он видел редуты, которые назывались станицами (Stanizen), казаков, мед и воск. И еще овец, чей дух очень раздражал нежного офицера. Оренбург предстал военнопленным живописно заснеженным, за крепостной стеной высились купола церквей. Встречали этап два офицера, которые хорошо говорили по-французски. Вот вам, господа, и провинция! Караульные будки, линейные войска, князь Волконский в напудренном парике. Пленных поселили в казарме, накормили щами, гречневой кашей и рыбой. Рюппель так все подробно записывал, видимо, от привычки. Немец и есть. Даже про гречневую кашу не забыл написать. — А я не ел гречневой каши, — печально сказал Эжен. — Она вкусная? — Очень, — ответила я. — Очень вкусная… Так вот, Рюппель не скучал в плену. В то время Россия, несмотря на войну с Наполеоном, была просто вся «профранцужена» насквозь. У нас, знаешь, есть даже присказка. Что мы кого сильно залюбливаем, с тем потом и воюем. К Симону в казарму пришел артиллерийский офицер по имени Раймунд. То ли поляк, то ли немец, кто его знает. И вот этот Раймунд показал Симе Оренбург — крепость, казармы артиллеристов, даже арсенал. Посетили товарищи и гауптвахту, залезли на бастион, чтобы увидеть бескрайние казахские степи в снегу. Потом Раймунд зазвал Симона к себе на квартиру, где угощал чаем, водкой и турецким табаком. И еще жаловался на судьбу, мол, прозябает в глуши, а его товарищи в это время в армии Кутузова! Ладно, Раймунд просто застоялся, как конь в глуши, а вот городничий Бузулука Василий Васильевич, куда позже сопроводили часть пленных, вел себя, мягко говоря, непатриотично. «Ярый наполеонист, каких еще и во французской армии не сыщешь», так охарактеризовал его Рюппель. Очень пылко утверждал, что армейские сводки врут, а Наполеон побеждает! Истинный либерал. Ввязался в спор, видимо, подвыпивши, даже с сопровождающим офицером, который, напротив, был патриотом, гордился победами русских и называл их «наши». А городничему, видимо, наши были не наши, а ближе были французы. |