Онлайн книга «Мой парень — французский шпион»
|
— И все же русский народ добрый, — продолжала я. — Жалко стало раздетых французов. Оренбургский губернатор нашел выход, поручил Оренбургской пограничной комиссии представить ему 1000 рублей из процентов, накопившихся с пожертвованных денег на военное Неплюевское училище. Его очень хотели быстрее построить, копили деньги, собирая их отовсюду. И губернатор мог бы их не тратить. В конце концов, это деньги на русское военное училище для детей. И шли бы офицеры в лохмотьях домой, в свой Париж! Но русские не таковы. Они добрые люди! Эти деньги он выдавал офицерам, уезжающим из Оренбурга, убеждаясь, как писал он, «неимущественным их состоянием и желая по личным их просьбам облегчить их участь, дать благопристойные средства к возвращению их в отчизну». — Благородный поступок, — заявил Эжен и задумался. — Правильный был у вас губернатор, спасибо ему. — И вот, представь, русские врачи заботятся о французах-военнопленных, лечат их, губернаторы и правительство деньги выдают на возвращение домой. А тут… — Что а тут? — с испугом переспросил Эжен. — А тут полная неблагодарность со стороны некоторых французских пленных — пьянство и поножовщина! Впрочем, чего можно было ждать от тех, кто был в удручении, депрессии и отчаянии? Вот что я вычитала на страницах исторической документальной прозы, когда интересовалась невероятной историей нахождения французов в наших степных краях: «В апреле 1814 г. за «буйство и пьянство» из Тамбовской губернии был выслан французский офицер Демутье. В августе из Вятки за ножевое ранение в пьяной драке был прислан унтер-офицер французской службы сардинец Куртезио». — Не все так печально, друг мой, не все. — Все равно! — простонал Эжен. — Несчастные французы снимали стресс, пили… да что там можно было пить? Вашу vodka, samogon? — Неплохой способ снимать стресс, устраивая поножовщину, — еденько процедила я. — А хоть бы и самогон пили ваши «несчастные люди». Чем самогон плох? На почве его употребления и произошел трагикомичный случай в деревне Кичуевской, недалеко от Оренбурга. Военнопленные французы неожиданно встретили в этой деревне своих товарищей, следующих по этапу. Солдаты решили отметить встречу: запаслись едой и водкой. Братание закончилось радостным пением и выкриками. В этот же день местные жители отмечали престольный праздник деревенской церкви. Русские «разговлялись» — то есть тоже пели и выпивали. И вот некоторые из них, услышав на улице чужую пьяную речь, разозлились на французов, которые вместо того, чтобы печально сидеть и думать о своей судьбе, распевали в божественный день насмешливые песни. Нехристи. Началась потасовка! Вначале полетели камни на столы, а потом пошла настоящая драка, правда, военные быстро осилили крестьян. — Ага! — вскричал Эжен. Он, радостно схватив половник, промаршировал по дворику, распевая какую-то воинственную песню. — Але! — помахала я у него под носом сорванной веткой глицинии. — Дослушай хотя бы. Крестьяне так и остались бы ночевать под открытым небом, но сотник кантона и французские офицеры сумели примирить победителей и побежденных, они помогли русским вернуться в свои дома. Видишь, на войне куда труднее достичь мира, чем в обычной драке. — А вот я тебя сейчас тоже победю! — сообщил Эжен и схватил меня за руки. |