Книга Мой парень — французский шпион, страница 75 – Вера Арнгольд

Затем то же самое произошло уже с женской стороны, длинный свист, похожий на разрезавшую воздух саблю, и сокол ринулся летать в вышине, а люди задирали головы и из-под руки любовались его полетом. А потом сокол снижался, опять низко летел над испуганными зрителями и садился на перчатку мужчине.

В очередной раз, когда сокол отправился изучать зубцы замка, я увидела поднимающегося по тропинке Эжена. Вид у него был грустный и испуганный. Я помахала ему рукой, на меня строго глянул мужчина-сокольничий. Чего доброго, сокол решит, что ему пора возвращаться. Но птица была не столь глупа, а я ринулась в объятия к Эжену, наконец-то, наконец-то!

— Где ты был (была)? — хором мы задали один и тот же вопрос друг другу и рассмеялись.

Обнявшись, стали спускаться вниз по узкой тропинке. Да, может быть, рыцари Печального Образа поэтому и называли себя так, ведь карабкаться по такому склону сто раз на дню — это выше всяких сил.

Я рассказала по дороге дурацкую историю с моим похищением, Эжен, на мое удивление, лишь пожал плечами: «Откуда ты решила, что они хотели тебя похитить? Может быть, они просто шутили. Учи язык, Лера, учи язык. Тебе будет проще объясняться».

Разрази меня гром. Ну и добряшка мой возлюбленный. Я нахохлилась. Неужто я надоела ему хуже горькой редьки?

Мы приехали домой, конечно, усталые. Но успели купить рыбки на морском базаре и вина в знакомой лавочке. Эжен обещал вкусный ужин. И пока он хлопотал на кухне, я решила на сладкое ему рассказать, как великий французский писатель Морис Дрюон (его эпопею «Проклятые короли» помните? В конце ХХ века этот двухтомник можно было сменять в Оренбурге на золото, вот не вру) связан с Оренбургом.

— У тебя в шкафу дома я видела томики Дрюона, — сказала я.

— Да? — переспросил Эжен. — Я читал его, мне он показался интересным и романтичным.

Усевшись поудобнее за наш чудный столик на веранде, я приступила к рассказу. Эжен сразу же удивился, что корни французского писателя уходят опять в Оренбург.

— Что это за волшебный город? — восклицал визави, смеясь. — Ну, все знаменитости собрались именно в Оренбурге!

— Что есть, то есть, — ответствовала я важно. — Наш город очень знаменит, поэтому там и знаменитостей хоть соли.

— СОли? Ты имеешь в виду горку соли? — озадаченно переспросил Эжен, разделывая рыбу.

— Нет. Это выражение обозначает, что чего-то так много, что можно засолить в банку. Русские все солят: помидоры в рассоле, огурцы, арбузы.

— Ах, как это необычайно вкусно должно быть! Подожди, я что-то пробовал такое. Томаты в соли, да. Восхитительно. Русские их едят, приговаривая «надо солить на черный день». Я вот никак не мог понять, что это — «черный день»? Зачем запасать столько продуктов? Но теперь я тоже люблю dacha. И попробую засолить томаты.

— Не отвлекайся, — сказала я и вернула Эжена к Морису Дрюону.

Дрюон не только писал авантюрно-исторические романы, которыми можно было зачитаться до утра, его собственная жизнь тоже напоминала блистательный роман. Здесь было все: драмы, взлеты и успех, падения и любовь, революция и даже политические интриги.

— Он очень любил Россию и страстно желал побывать в Оренбурге, — рассказывала я. — Несмотря на то, что родился во Франции. Однако Оренбург, Россия — это была его историческая родина, откуда его предки эмигрировали во Францию.