Книга Мой парень — французский шпион, страница 84 – Вера Арнгольд

Я лежала и плакала. Мне было так горько! Еще я страшно ненавидела Эжена. Вот гад, вот сволочь. Как он мог. Грязная, продажная душонка, подлый чикатило. Как тут не вспомнить дорогого нашего писателя Достоевского? Которого с тремя словарями читал и ничего так и не понял этот…

«Все французы имеют удивительно благородный вид, — писал любимый мой писатель. — У самого подлого французика, который за четвертак продаст вам родного отца, да еще сам, без спросу, прибавит вам что-нибудь в придачу, в то же время, даже в ту самую минуту, как он вам продает своего отца, такая внушительная осанка, что на вас даже нападает недоумение».¹⁰ Вот уж да, точно. И меня продал, хотел продать, а потом и убить. И при этом был такой красивый, хорошо одетый, хорошо пахнущий урод!

А мне ведь скоро улетать домой. Мамочки, как я полечу? И смогу ли? Скорее, домой, на родину! Гори тут все синим пламенем. Эжен цээрушник, мерзкая Анастази, даже Средиземное море уже надоело. До-о-о-мой, я хочу домой, к маман, к Натэлле с Петрушей! Где мой чемодан, надо его собрать.

Я скосила взгляд. Чемодан стоял весь разобранный, туфли валялись кругом, платья висели на стуле. Даже на столе у Эжена лежал мой чулок!

Голоса стали удаляться, видимо, Эжен пошел провожать доктора. Я решила не мешкать. Что этот сумасшедший шпион еще придумает? Отравит, пристукнет, задушит? Надо бежать. И немедленно!

Вначале я взяла лекарство с тумбочки и, размахнувшись, выкинула его в окно. Чуть не заорала от боли. Но надо таиться и терпеть. Скорее всего, в пузырьке яд. Раз «этот» (буду теперь его так называть!) хотел меня убить в овраге, то с него станется и отравить меня чем попало. Звука разбитого стекла не последовало, наверное, пузырек приземлился на вспаханную Эженом грядку. Огородник хренов!

Попробовала встать. Кряхтя и стеная, еле поднялась, но поднялась! Спустила ноги, напихнула тапки и поплелась в туалет, не хватало еще, чтобы «этот» мне памперсы менял! Вернувшись (Эжена еще не было), я решила начать сборы чемодана и, приблизившись к столу, забрала чулок со столешницы. И вдруг увидела кучу бумаг.

Это были распечатанные письма, они лежали стопкой. Любопытная, как варвара, я начала их ворошить. Конечно, там все было по-французски. Но я отчетливо поняла, что это бумаги из кредитных учреждений. Из банков. Много бумаг-предупреждений. «Этот», скорее всего, задолжал фигову тучу евро. И решил слегка «закрыть счета», оформив меня через Анастази в подлые наушницы американской разведки. Хренушки!

Я ехидно посмеялась над нищим Эженом. Ой, я опять начала его называть по имени. Ну теперь что же. Теперь я его не люблю. Мне все равно. Разве можно любить предателя? В голове начали складываться строки.