Книга На темной и светлой стороне, страница 6 – Наталия Антонова

Антонина так увлеклась, что позабыла обо всём вокруг. Она даже не сразу услышала, что её зовёт внучка Юленька.

– Бабушка! Ты уснула, что ли! – наконец донёсся до её сознания голос внучки.

– Нет, я просто увлеклась, – призналась Антонина, – книга очень интересная.

– Щипачёв? – спросила Юля.

– Нет, – слегка удивилась бабушка, – почему Щипачёв? Франсуаза Саган.

– Какая ты, бабуля, непостоянная, – упрекнула Антонину девочка, – прямо как стрекоза из басни Крылова!

«Хорошо, что она хоть Крылова знает», – подумала Антонина и воспользовалась поводом, чтобы просветить девочку:

– Вообще-то это была не стрекоза, а цикада.

– Ты чего, бабуля?! – возмутилась Юлия. – Басню, что ли, ни разу в жизни не читала? – В голосе девочки проскальзывало явное беспокойство.

«Ага, – со сладким злорадством подумала Антонина, – не хочется внученьке иметь совсем уж необразованную бабушку».

– Басню я читала, и не раз, – успокоила она внучку, – просто дело видишь в чём… – начала она.

– Ну в чём? В чём? – нетерпеливо перебила её девочка.

– Юлька! – прикрикнула Тоня шутливо. – Наберись терпения!

– А ты короче не можешь?

– Могу! Слушай! Иван Андреевич Крылов брал сюжеты для басен у своего французского коллеги Лафонтена. Французского языка Крылов не знал и пользовался переводом с английского. В результате произошла путаница, и изначально заявленная в басне Лафонтена цикада превратилась у Крылова в стрекозу.

– Так, значит, эту басню придумал Лафонтен? – несколько разочарованно протянула Юлия.

– Нет, – покачала головой Антонина, – Лафонтен взял её у грека Эзопа. И в оригинале у древнегреческого баснописца была не стрекоза, а цикада.

– Бабуль! – возмущённо воскликнула Юлия.

– Что? – даже слегка испугалась Антонина.

– Выходит, что у них там раньше был сплошной плагиат?

Антонина невольно рассмеялась.

– И им ничего за это не было? – не отставала внучка.

– По-моему, нет, – беззаботно отозвалась бабушка.

– Вот дают! – презрительно фыркнула Юлия.

– Кстати, латинское название стрекозы переводится на русский как «зуб»! – решила озадачить внучку Антонина.

– Как это? – удивилась девочка. – Разве у стрекоз есть зубы?

Антонина пожала плечами, а потом объяснила:

– Такое название стрекозам дал датский энтомолог Иоганн Христиан Фабриций. И случилось это в 1793 году.

– Давно, – вздохнула Юлия. – Теперь и не спросишь его, что это взбрело ему в голову. А мы тут теперь гадай, – добавила девочка сердито.

– Скорее всего, он дал стрекозам это название из-за зубцов на верхних челюстях этих насекомых.

– Ба! Учёные такие скучные! – вырвалось у Юлии.

– И не говори, – рассмеялась Антонина, – то ли дело поэты! Вот, послушай!

– Это Степан Щипачёв? – спросила Юлия.

– Нет, Генрих Гейне.

– Я же говорю, что ты непостоянная, – ворчливым старушечьим голосом проговорила внучка.

– Это ещё почему? – рассмеялась Антонина.

– Потому что скачешь, как стрекоза!

– Стрекоза не скачет.

– Ладно! Пусть цикада! А я нашла Щипачёва!

– Где?

– Ба! Ты – как с луны свалилась! В интернете, конечно. Почитать?

– Читай.

И Юлия стала читать бабушке стихи полузабытого, но не утратившего актуальности советского поэта. Читала она с выражением, время от времени отрывала глаза от текста и смотрела на бабушку, спрашивая взглядом: «Ну что, нравится?»