Книга Ребе едет в отпуск, страница 21 – Гарри Кемельман

— Я понимаю, о чем ты, — поспешил перебить Рэймонд. — По правде говоря, я тоже только начал заниматься завещанием Меира Паффа и не знаю, как он на это посмотрит…

Стэнли Агранат предложил написать «нашему любимому ребе».

— С каких пор он твой любимый ребе?

— Но так всегда говорят.

— Только на похоронах.

Два раввина и их жены стояли в углу, ожидая гостей. Было еще рано, и члены общины суетились с последними приготовлениями: расставляли чашки и блюдца, несли тарелки с печеньем и кексами, спорили из-за цветов и украшений. Женщины то и дело обращались к женам раввинов за советом или поддержкой — подчеркивали их авторитет или просто искали повод поговорить с новой раввиншей.

Немногочисленные члены попечительского совета держались в стороне от суеты, временами косясь на раввинов, которых оставили вдвоем, считая, что им надо переговорить о деле. Нельзя было не заметить разницу. Если ребе Смолл был среднего роста, худым и бледным, ребе Дойч отличался высоким ростом, осанкой, румяными щеками и широкими плечами. Он был по-настоящему красив: высокий лоб, грива седых волос, казавшихся просто белоснежными по контрасту с черной шелковой ермолкой, у него был орлиный нос и чувственный рот, обрамленный седоватыми усами и эспаньолкой. Когда он говорил, звонкий баритон звучал, как у профессионального оратора, совсем не так, как голос ребе Смолла, который даже проповедь читал ровным будничным тоном. Никто из членов совета не высказался вслух, но все стало ясно, когда Берт Рэймонд заметил:

— Он в самом деле хорош.

И все согласились с Марти Дрекслером:

— Вот как должен выглядеть раввин.

Женщины были так же очарованы миссис Дойч, как мужчины — ее мужем. Она тоже была рослой, стройной, седые волосы зачесаны назад и скреплены на затылке гребнем. Получалась почти корона, придававшая ее облику едва не королевское величие. Когда глава женской общины представила ей активисток, она заметила:

— Знаете, девочки, я никогда не скажу Хьюго, но факт, что здесь общиной правят женщины.

Все были очарованы.

Они любили Мириам Смолл, но так, как любят соседку-студентку в коротких носках и мокасинах, которая иногда может посидеть с детьми. Рядом с Бетти Дойч она казалась не просто молодой, но и незрелой.

Когда к ней подошли с вопросом, куда поставить семисвечники, Мириам ответила:

— О, я бы поставила их ближе к середине, чтобы не мешали наливать.

А Бетти Дойч отошла подальше для лучшего обзора, потом подошла, передвинула подсвечники в конец стола, отошла опять и только потом сказала:

— Теперь они достаточно далеко, чтобы не мешать разливать вино, да и стол кажется длиннее. Не так ли, девочки?

Горячее одобрение «девочек» показало, что миссис Дойч добилась безоговорочного признания. Заметив это, она продела руку под локоть Мириам и повела ее к мужьям, шепнув по дороге:

— Когда вопрос не так уж важен, я всегда соглашаюсь с мнением сестер и побуждаю их делать то, что им и так хотелось.

— Сколько собирается на службу в канун Субботы, ребе? — спрашивал ребе Дойч.

— Обычно от пятидесяти до семидесяти пяти человек.

Ребе Дойч поджал губы.

— При том, что в общине почти четыреста человек? Гм… Вы даете объявления?

— Только в газете.

— Ну, помимо этого мы обычно рассылали по пятницам открытки. Я нахожу это довольно эффективным. И еще я стараюсь подобрать интересное название для службы — что-нибудь актуальное. Это помогает…