Книга Лебединая песня мамонта, страница 71 – Елена Логунова

– Открывайте дверь, Валерий Петрович, – проворковала я в трубку, ощущая себя факиром, с помощью дудочки гипнотизирующим кобру. – Смелее. Вы вправе. Вы должны. Вам же надо установить обстоятельства несчастного случая.

Вместо ответа из трубки донесся стук, затем голос: «Откройте, полиция!» Потом – я показала товарищам большой палец – проскрежетал ключ и клацнул замок.

А потом грохнул выстрел.

Как мы летели!

Так не летят гуси-лебеди с украденным Иванушкой, утки с путешествующей VIP-лягушкой, орлы с подкопченными гномами и хоббитом и даже почтовые голуби с письмами повышенной важности.

Так летят только пули. Четко к цели, зловеще свистя и не замечая препятствий.

Повезло: ворота во двор еще не закрылись за только что въехавшей мусорной машиной, иначе мы врезались бы в ограждение, оставив в нем пробоины в виде силуэтов бегунов. Мы даже не переговаривались на бегу, да и незачем было: все понимали, что прояснить ситуацию возможно только на финише.

Опять повезло: одна из лифтовых кабин как раз стояла на первом этаже. Мы ворвались в нее, бесцеремонно затолкав в угол бабку с палкой и одышливой толстой собачкой, и вознеслись на восьмой этаж, едва успев обменяться короткими репликами.

– Я сама его уложу! – раздувая ноздри, пообещала Ирка.

– Кого? – спросил Василий.

– Чем? – спросила я.

Кого – было в тот момент неважно. Уложим всех, потом разберемся.

– Шокером, конечно, – ответила подруга и полезла в сумку.

Старые хворые бабка с собачкой выскочили на своем пятом этаже, как молоденькие и здоровенькие. Мы доехали до восьмого – на площадке было пусто, в коридоре никого – и распластались а-ля спецназовцы под дверью квартиры Олега: я справа, Ирка и Кружкин слева.

Постояли так с полминуты, напряженно прислушиваясь. Потом я осторожно потянула дверь, и она с противным скрипом приоткрылась.

Дежавю, однако.

Ирка ткнула растопырочкой из двух пальцев себе в лицо, потом нацелила один указательный на дверь. Я кивнула и вскинула над головой левый локоть. Подруга тоже кивнула, потом помотала головой и прошипела:

– В смысле – «прикрой меня»? У меня же не огнестрельное!

Я отодвинулась от двери и сделала реверанс. Неважно, что его нет в языке жестов спецназовцев, главное, подруга поняла, что я предлагаю ей с шокером идти первой.

Трусихой Ирка никогда не была.

– Всем стоять, не двигаться! – крикнула она, шагнула в дверь и упала.

Не исключаю, что это задумывалось как спецназовский кувырок. Хотя гораздо более вероятно, что кто‑то в спешке запнулся о порожек.

Послышался звук падения крупного тела, потом возмущенное басовитое «Да вашу ж ма…», веселый треск электрошокера и снова звук падения крупного тела.

– Всем лежать, не двигаться! – Я немного переиначила первоначальный приказ, подогнав его под ситуацию.

– Все норм, – донеслось из квартиры. – Заходите, я его взяла.

Мы с Кружкиным ввалились в прихожую. И без того тесная, она была наполовину занята задней частью Ирки. Передняя лежала в кухне, придавливая к полу еще кого‑то. Попыток высвободиться этот кто‑то не делал.

Я встревожилась:

– Оно там живое?

– Почему – оно? Носки с черепушками, кроссовки сорок пятого размера – это явно мужик, – подал голос Кружкин.

Художник же! Глаз профессионально зоркий и внимательный к деталям.

– Оно – это тело. – Я по стеночке обошла растянувшуюся Ирку, пробралась в кухню и ойкнула. – Да это же Чайковский!