Книга Детектив за обедом. Убийство подают горячим, страница 110 – Токуя Хигасигава

— Еще слово — и высажу тебя на берегу Тамы. Пешочком домой пойдешь.

— Нижайше прошу прощения. Подобные высказывания — это, разумеется, вопиющие предрассудки. Чистейшей воды дискриминация, — тут же сменил тон Кагаяма.

Тем временем лимузин мчался вдоль реки Тамы в сторону Кавасаки^[64], а Рэйко в своем рассказе еще не дошла и до середины.

— Прошу вас, одзё-сама, продолжайте.

Ну и фрукт же этот дворецкий, честное слово. С виду — образец послушания, а на деле только и думает, как бы подпустить шпильку поострее.

Рэйко тихонько вздохнула:

— Так на чем я остановилась?..

— На том, что все эти президентские одзё-самы — никчемные людишки, с которыми никто в здравом уме и связываться не станет…

— Этого можно было и не повторять! И вообще, Маэда-сан ничего не говорил о никчемных людишках! — рявкнула с заднего сиденья Рэйко.

В ответ до нее донесся приглушенный вздох, вырвавшийся, казалось, из самой глубины души дворецкого: «Вот же, не сдержался…»

Сделав вид, что ничего не услышала, Рэйко продолжила. Как раз сегодня во второй половине дня в расследовании вдруг наметился интересный поворот.

— К инспектору Кадзамацури подошел старший сын Кадзуо и заявил, что вчера кое-что утаил. На самом же деле, мол, алиби у него вполне имеется. Ты бы видел в этот момент лицо инспектора…

Он просиял ярче, чем заядлый игрок на скачках, которому после тридцати проигрышей подряд наконец-то удалось сорвать приличный куш. Ведь с самого начала теория инспектора заключалась в том, что под подозрение должен попасть именно тот, кто сможет без труда предъявить алиби.

Алиби Кадзуо, к слову, состояло в следующем: в девять часов вечера, в тот самый момент, когда в комнате отчима было разбито окно, он разговаривал по телефону с некой дамой. Кадзуо полчаса, а то и дольше, жаловался ей на ужасную ссору с матерью. Услышав же звук бьющегося стекла, он немедленно завершил телефонный разговор и поспешил на второй этаж. Вот так и выходит, что эта женщина и есть его алиби. Она, между прочим, его тайная пассия. Более того — замужняя. Поэтому-то он и не хотел, чтобы о ее существовании узнали.

— Разумеется, мы с инспектором сразу же отправились к этой женщине и проверили все лично. Она подтвердила слова Кадзуо и, мне показалось, не походила на человека, который лжет. Но вот инспектор, кажется, уверен в обратном: мол, любовнички заранее состряпали липовое алиби… А ты что думаешь, Кагаяма?

— Если вы, одзё-сама, сочли ее слова заслуживающими доверия, то мне остается лишь почтительно с вами согласиться и признать алиби Кадзуо подлинным.

— Нет-нет, подожди-ка! Такое чрезмерное доверие мне тоже не по душе. Я ведь не на сто процентов уверена; нельзя исключать, что он и впрямь подделал свое алиби. К тому же, если так подумать, вчера вечером ровно в девять часов убийца нарочно разбил стекло, как бы привлекая внимание всех обитателей в доме. Разве это само по себе не наводит на мысль, что все было проделано исключительно ради ложного алиби? А, Кагаяма? Что скажешь?

Кагаяма все так же смотрел на темную дорогу перед собой, но вдруг… фыркнул.

Рэйко подалась вперед.

— Что это за «фы-фырк» такой сейчас был?!

Кагаяма в ответ едва заметно приподнял уголки губ — легкая усмешка скользнула по его безупречному профилю.

— Прошу меня великодушно простить, одзё-сама, — произнес он вкрадчиво-смиренным тоном, — просто… это до такой степени смешно, что у меня аж в боку закололо.