Книга Смерть и креативный директор, страница 102 – Рина Осинкина

Кстати, про стрелки на разбитых часах тоже надо будет ей поведать, даже если Олесе это знать неприятно. Девочке нужно свыкнуться с мыслью, что ее сестра – убийца, хоть и совершила преступление в состоянии аффекта. Свыкнуться и перестать себя изматывать.

При мысли о часах почувствовал Коновалов неясное беспокойство. Что-то было нелогичное в этой истории, но что?

Встал из-за стола, принялся мерить кабинет шагами.

Когда перед ним предстала истина – и он понял, что это истина, – он так разволновался, что не сразу отыскал нужный номер среди контактов в смартфоне.

– Семёнов, ты у себя?

– Через час, примерно, буду. Меня сменить тут должны…

Коновалов перебил, не дослушав:

– Я знаю, кто убийца.

– Неужели? – услышал он в трубке ехидный голос. – Так ведь и я тоже знаю. Скажу тебе больше – я с ним парой слов перекинулся. Кстати, поблагодарить тебя должен за наводку.

Коновалов этого не ожидал. Помедлив, произнес сдержанным тоном:

– Ну, что ж. Давай сличим наших подозреваемых.

Пройдя метров сто от стеклянных дверей клиники «Форева-здрав» до автобусной остановки, Олеся слегка промокла под мелким дождичком, хотя могло быть и хуже – выручил длинный плащ. Но ей пришлось ступить в лужицу, выходя из автобуса на конечной, и Олесе показалось, что кроссовки хлебнули воды. Спустившись в метро, вспомнила, что готовой еды дома нет. Прислушавшись к ощущениям в ступнях, успокоилась, что обувь изнутри сухая, и простуда ей не грозит. Значит, можно не спешить и перекусить по дороге – например, в ресторанном дворике какого-нибудь торгового центра, расположенного невдалеке от подземки. Выбор пал на ТЦ «Европейский» на площади Киевского вокзала – небольшой крюк ей придется, конечно, сделать, зато быстро утолит голод.

Народу там было что пчел в улье, а его разноголосое жужжание силилось перекрыть звуки африканской музыки, рвущейся из четырех динамиков под потолком. Видимо, ритмы тамтама должны были поторопить жующую публику жевать более активно, дабы уступить место за столиком новым посетителям. Свободные места были в дефиците, но Звягиной повезло.

Водрузив поднос с двумя блинчиками и стаканом чая на длинную стойку, рассчитанную на пять человек, и устроившись на высоком табурете между дамой предпенсионного возраста, манерно отделяющей чайной ложкой от бисквитного пирожного крохотные ломтики и красивым движением отправляющей их в рот, и молодым человеком с бейджем салона связи на нагрудном кармане рубашки, который жадно поедал огромный бургер, запивая колой и не отрывая глаз от смартфона, Олеся принялась неторопливо поглощать свою еду, задействовав на полную мощность весь пофигизм.

Отключиться от гама и тесноты получилось, за что Олеся себя похвалила: ей было над чем подумать. За сегодняшнее утро у нее накопилась информация, которая, может быть, не была донесена до следствия. Например, о приоткрытой двери в зимний сад. Этот факт, кстати, усиливал версию о куске яшмы как орудии убийства. И совсем неважно, что дверь захлопнула Беркутова, а не кто-то другой. Тот другой – подразумевай, убийца – мог про дверь забыть, или не успел это сделать.

Неохваченным у Олеси из подозреваемых остался повар Николя, и ей вдруг захотелось окончить квест прямо сегодня, чтобы затем, уже в спокойной обстановке, структурировать результаты и на их основе постараться найти однозначный ответ. А завтра выяснить у Татьяны, кто из следователей ведет дело об убийстве, и передать полученные сведения на Петровку. И никакой помощи от Коновалова больше ей не надо.