Книга Смерть и креативный директор, страница 110 – Рина Осинкина

– А, может быть, Любовь Сергеевна в оранжерее? Цветочки поливает? – предположила Олеся, желая хоть как-то смягчить участь экономки, стремительно влетающей в хозяйскую опалу. – А створку сквозняк отворил…

– В оранжерее?! – хмыкнул Михеев. – А вы подойдите сюда. Поближе, не стесняйтесь.

И, потянув Олесю за рукав, подвел ее к двери рабочего помещения, после чего припал ухом к створке, жестом призывая сделать то же самое.

Прислоняться ухом ей не пришлось – из комнаты донеслось контральто: «Окрасился месяц багрянцем, где волны бушуют у скал…»

– Ну, убедились? – спросил Михеев шепотом.

Олеся кивнула.

«Поедем, красотка, кататься, давно я тебя поджидал…», – продолжил выводить голос с бесподобным состраданием к красотке из русской народной песни.

– Инда в ухе заложило, – пошутил чиновник, отходя от двери и так же шутейно массируя пострадавшее ухо указательным пальцем. – Кстати, полезная привычка. Советую. Никогда не торопитесь входить в помещение, и тогда вы сможете услышать массу интересного.

– А после этого следует в дверь вежливо постучать? – язвительно поинтересовалась она.

– А это, уважаемая Олеся Звягина, зависит от обстоятельств. Хотя можно и постучать. Но не в этот раз. Потому что я вот прямо сейчас догадался, где могут лежать те самые ножницы, о которых доложила вам жадная Любаша. Пойдемте.

– Да не нужны мне эти ножницы! – запротестовала Олеся. – И начальник мой про них давно забыл, наверно!

– Нет уж, нет уж… Умерла так умерла. Тем более, это рядом.

Он подошел к двери зимнего сада и открыл ее настежь, предлагая гостье войти.

Ступив под прозрачные своды оранжереи, где свет закатного солнца лился сквозь стекла витражей, лаская зелень деревьев, кустов и цветущей травы, и где для полноты картины не доставало лишь птичьего щебета, она услышала совершенно неуместный тут звук – доносящееся откуда-то сверху едва различимое, на границе слуховых возможностей, гудение, природу которого определить не смогла.

Прошлый раз такого не было. Хотя в субботу Любовь Сергеевна все ее внимание заняла, Олеся могла и не расслышать. Ей стало тревожно и любопытно одновременно, и она спросила хозяина, замершего у нее за спиной:

– Кондиционер? Вытяжка?

И сделала неопределенный жест рукой, поясняя вопрос.

– Как вы сказали? Вытяжка? – переспросил он с недоумением. – Нет, это у меня сигнализация немного разболталась, пришлось динамики приглушить до минимума. Не обращайте внимания, госпожа Звягина. Мы с вами здесь ненадолго.

Он плотно притворил дверь, и даже плечом слегка приналег на бронированную створку.

Услышав, как клацнул фиксатор дверной ручки, Олеся порадовалась, что дверь в зимний сад не запирается изнутри на ключ – со слов экономки.

Михеев проговорил:

– Вы погуляйте пока, осмотритесь… Я вас найду через минуту, у меня тут одно дело есть. Если вон по той аллейке пойдете, увидите вазоны с цветущими хризантемами. Советую. Сорта сам выбирал.

– Я тут подожду, – ответила Олеся немного растерянно.

Происходящее нравилось ей все меньше.

– Как хотите, – пожал плечами Михеев. – В таком случае, помогите мне с этой кадкой справиться.

Прямоугольный короб, облицованный по бокам дощечками карельской березы, высокий – Олесе до середины бедра, – метр по длине и полметра по ширине, с торчащими из торфяного грунта спиралевидно извивающимися стволами молодого бамбука, кадкой назвать было трудно, но Олеся не стала спорить.