Книга Смерть и креативный директор, страница 118 – Рина Осинкина

– Не ври! – выкрикнул Михеев.

Закончив жесткий спуск, он вскочил на ноги и, забыв про ушибы, с негодованием смотрел на прислугу, задрав кверху лицо.

– Я слышал, как ты выводила рулады у себя в подсобке! Ты была там! И никаких показаний дать не можешь!

– Так то Натаха, племяшка моя, – с издевательским добродушием ответила экономка. – Тете помочь приехала. Мы ж не знали, что вы сегодня раньше обычного явитесь, господин хороший.

Помогая Олесе встать, сказала:

– В электричестве я, конечно, не шарю, как некоторые… Но сообразила, однако, что провод к динамику надо перерезать, чтобы гудеть перестал. А секатор – чем тебе не кусачки?

– Повезло мне, что он мешал вам кемарить, – сказала Олеся.

– Дура, – обиделась экономка.

– Конечно, – не стала спорить Звягина, и расплакалась наконец, и они обнялись.

Коновалов щелкнул зажигалкой, прикуривая. Затянулся сигаретой, разогнал дым рукой. Снова приложил к уху мобильник. Проговорил, откашлявшись:

– Его еще надо на признание вывести. Скользкий, сволочь. Твоя работа. Ну, и ребят твоих. Смогёте?

– Смогём, и не таких раскалывали, – безразличным тоном проговорил Семёнов.

Макс хотел еще прибавить, что кабы не Олеся, хрен бы его опера на убийцу вышли. Но вовремя язык прикусил: ни к чему врага наживать. Да и не такой уж пофигист Жека, если полученной информацией не пренебрег и в больничку к потерпевшей Коневой заехал. И от смерти, надо полагать, спас.

– Как ты догадался, кстати? – спросил Семёнов.

– Озарение, не поверишь.

– Почему? Сколько угодно. Поделишься?

– Когда мы с Олесей в субботу у него были, он спросил, который час.

– Подруга твоя?

– Угу. Не перебивай.

– Заткнулся.

– Он спросил у меня, который час, и это нормально – в оранжерее, где мы на тот момент находились, настенных часов не было. А в день убийства на нем имелись часы. И закралось мне такое сомнение-подозрение, а не подстроил ли чувак для себя алиби? Для того и часишки нацепил. Вот, ты, Евгений, когда у тебя гости, в часах ходишь?

– И, по-твоему, это довод? – хмыкнул Семёнов.

– Не довод. Наводка на мысль. В деле фигурирует довольно точное указание на время совершения убийства. И его достоверность подтверждается невозможностью якобы перевести стрелки на часах потерпевшей из-за определенных трудностей исполнения. То есть, если бы убийца это замыслил, то не сумел бы. Ее часы я не видел, но вашим выводам верю.

– Ну, спасибо тебе, – сыронизировал собеседник.

– На здоровье. Год, примерно, назад моя семилетняя дочка взяла бабушкины очки без спросу, чтобы одну из линз как увеличительное стекло использовать. Оправа очков металлическая, позолоченная, времен Брежнева, к ней стекла на двух винтиках с гаечками прикручиваются. И размером этот крепеж весьма мал. Значительно меньше, чем головка подзавода наручных часов. Настя гаечки раскрутила, винтики извлекла, линзы отделила от оправы. А потом обратно конструкцию собрала. Призналась мне в этом своем достижении потому, как я мыслю, что гордилась собой очень.

– А ты? Отругал и сладкого лишил?

– Неважно, – недовольным тоном проговорил Коновалов. – А важно другое: как она сумела все это проделать. Какие версии, капитан?

– Из подручных средств?

– Именно.

– Ну… Я бы щипчики для бровей приспособил. Или ножницы, если маленькие.

– Вот! Михеевская экономка пожаловалась Олесе, что у нее исчезли ножницы. Отправь запрос, пусть перепроверят вещдок на механические повреждения.