Книга Смерть и креативный директор, страница 92 – Рина Осинкина

– Зачем же тогда… – голос Беркутовой сорвался. – Зачем было такие заявления делать? Я и без того вся на нервах. Хотя вам это неинтересно.

– А как еще я могла вас разговорить? – поразилась Звягина ее недогадливости.

– Беспринципная маленькая дрянь! – выпалила та.

– Я ведь могу обидеться, – с ехидцей в голосе проговорила «журналистка», удивляясь, как быстро вошла в роль желтопрессной акулы. – И расскажу миру о своих предположениях. Но так расскажу, что непонятно будет, предположения ли это, или факты. Я умею. И за клевету меня не привлекут. Вы верите?

– Сколько? – бесцветным голосом поинтересовалась Беркутова.

– Что, простите? – не поняла визави.

– Сколько вы хотите за молчание.

Олеся растерялась. Кажется, импровизация завела ее в тупик.

– А о чем я должна молчать? – после паузы спросила она.

– Обо всем. Найдите для себя иную тему. Я хочу поскорее все забыть.

– Мой главред пришлет другого журналиста, – уверенно произнесла Звягина. – Да еще и с хорошей оптикой в фотокамере. Давай лучше со мной дружите, госпожа Беркутова. А свою статью я начну так: «Соперничество между Ларисой Турчиной и Ириной Беркутовой началось задолго до убийства первой. Лариса, будучи женщиной броской и сексапильной, увела у невзрачной Ирины любовника, за что и поплатилась».

– Чушь, – скривила губы в презрительной улыбке Беркутова. – Двойная чушь. Яркого окраса особей Михеев в упор не видит. А эта тварь была довольно яркой.

– О покойниках плохо не говорят, – попеняла ей Олеся. – И отчего же этот уважаемый господин женской красоты не замечает? Он… болен чем-то?

– О покойниках или ничего, или правду, – отрезала Беркутова. – А я как раз говорю правду. Что касается Аркаши, то ему в кайф довести до койки мужененавистницу. Еще лучше – ханжу строгих правил, но их сейчас не сыщешь. Полагаю, что никаких чувств к этим убогим он никогда не испытывал, кроме разве презрения, но власть над бабами его пьянит, а результат забавляет. А Лариска отнюдь не из этой когорты была, пусть ей раскаленная сковородка пухом будет.

– Похоже, она все-таки перешла вам дорогу где-то. Жениха увела?

– Мужа соблазнила. Мы с Колей хорошо жили. Восемь лет, целых восемь лет на зависть многим. В прошлом году шеф по случаю юбилея фирмы банкет закатил. С супругами велел приходить. Свою гадину тоже привел. Я позже узнала, что это у нее развлечение такое: если столкнется со счастливой семейной парой, сразу мужика начинает охмурять. Упивалась сволочь грязными победами. А может, ей просто нравилось гадить.

– И откуда вам это известно? Или вы такое себе сочинили, потому что она лично вам гадость сделала? Так это, может, единичный случай, никакой закономерности нет, и не было.

– Во-первых, для меня это не просто случай, а трагедия. Я мужа простить не смогла, характер у меня дурацкий, тяжелый. И он тоже дурак. Взял и признался, типа – покаялся. Решил совесть облегчить, а в результате мы разошлись. А во-вторых, я справки про нее наводила.

– Зачем? – Олеся насторожилась. – Готовились отомстить?

– Готовилась, – легко призналась Ирина. – Готовилась. А потом передумала. Любил бы меня Коля, отразил бы ее атаки. Не предал бы.

– Вы уверены, что правы? – тихо спросила Олеся.

– Я так считаю.

Женщины помолчали. Нарушила тишину Ирина.

– Со мной депрессия случилась в результате. Препараты принимать не хотела, и жить не хотела. А тут Аркаша подвернулся, вернее – я ему. Турчин ездил в Ново-Рогачево знакомство укреплять шашлычком и водочкой, меня прихватил, потому как правая рука. Аркаша – он обаятельный, мерзавец. Вкрадчивый. Следует отдать должное этой истории – она меня в чувство привела. Про меня вам экономка доложила?