Книга Смерть и креативный директор, страница 94 – Рина Осинкина

– Вот как? – вздернула брови Беркутова. – А ко мне вы зачем пришли? В поисках заменительной жертвы для следователя? А тряпка эта у вас откуда? Дайте догадаюсь: Аркашина экономка передала. Конечно, не бесплатно. И сколько вы Любке за нее выложили?

Сворачивая футболку тугим валиком, чтобы заправить обратно в пакет, Олеся проговорила твердо:

– Я правды хочу доискаться, а не факты подтасовывать. И замечу: мне почему-то кажется, что на моем месте вы поступали бы так же.

– Доискались? Вот только что здесь – доискались? – иронично поинтересовалась собеседница.

– Думаю, вы не убивали, – игнорируя ее интонации, ответила Олеся.

– Ну, спасибо. А то сама не знаю. Извините, девушка, но вам пора. У меня дел – выше головы. Шеф после трагедии никак не оправится, из дома не вылезает, на успокоительных сидит, а фирма на мне.

Ага, конечно. На успокоительных он. После трагедии.

– И очень жаль, что его нет на фирме, – продолжила Беркутова. – Иначе препроводила бы я вас к нему в кабинет и полюбовалась бы, как вы до правды доискиваетесь и футболку демонстрируете. Он ведь тоже участником событий был, если вы не в курсе.

Однако, повезло тебе, Звягина. Дошло наконец, да? Ты запросто могла бы столкнуться со вчерашним знакомцем в коридорах его фирмы. Скандал получился бы знатный. С вызовом полиции и заключением тебя под стражу. Потому что твое поведение сильно смахивает на начало какой-то сложной аферы, а уж полицейские расстарались бы выяснить, какой. Объясняй им потом и обосновывай свои мотивы.

Ей представилось, как сидит она, грустная-прегрустная, в будке «обезьянника» в районном отделении полиции, и через толстое стекло видит Коновалова, пришедшего к коллегам замолвить словечко за непутевую соседку и дочкину репетиторшу. Стыдоба. Да и будет ли хлопотать-то за нее, Коновалов этот?

– Да-да, конечно, – заторопилась Олеся. – Извините. Спасибо, что уделили мне время.

Она несла какую-то продиктованную деловым этикетом чушь, спасаясь дежурными фразами, которые в данной ситуации звучали донельзя нелепо.

Видимо, Беркутова что-то про нее поняла. Проговорила:

– Лариску кто-то вызвал из гостиной в холл. Я не видела, кто. Но по Ларкиному лицу было понятно, что ей подают знаки, и она в ответ слегка кивнула. С улыбочкой своей противной, самодовольной. И это был последний раз, когда я ее живую видела.

Олеся замерла на месте. Спросила взволнованно:

– Где была в это время Татьяна?

Ирина пожала плечами.

– Не знаю. А Ларка не сразу снялась с места. Она обожает… обожала, чтобы ее ждали. А когда поднялась с кресла и направилась не спеша к выходу, то Татьяна как раз вошла. Что-то они друг другу сказали. По лицу вашей сестры было ясно, что ей не понравилось услышанное, она опять схамила.

– И в полиции об этом знают?

– Знают. Но, видимо, их железную версию эта информация не нарушила. Когда из холла послышались голоса – Михеев спрашивал, где сейчас Виталий Родионов, а ему что-то говорили в ответ – Татьяна вышла из гостиной и направилась мужа искать. Нашла Лариску.

– Мертвую уже! – воскликнула Олеся.

Беркутова промолчала. Поколебавшись, добавила:

– Лариска вышла в шестнадцать минут седьмого в холл. Мне захотелось понаблюдать, надолго ли она уединится с тем, кто ее позвал – для этого я засекла время.

Олеся попыталась вспомнить, в котором часу, по словам Виталия, они с Михеевым в тренажерном зале собрались коньячок откушать. Не вспомнила, но не огорчилась – спросит у зятя сегодня же.