Книга Королевы бандитов, страница 65 – Парини Шрофф

– Он похож на Сунила Шетти^[72], – театральным шепотом высказалась Прити.

– Нет-нет, – отозвалась Прия, – на Аджая Девгна^[73].

– О, на комплимент это не тянет! – чересчур громко рассмеялась Гита, влезая в разговор. – Ну что, айда за покупками?

Прити с недоумением обернулась к ней:

– Чего? О чем это ты?..

Полицейский встал между Гитой и близнецами:

– Минуточку…

Гита остановилась. И ее сердце – тоже.

– Фарахбен? – спросил Гиту полицейский, и она чуть не задохнулась, издав нечто похожее на всхлип. Голова полицейского закрыла для нее солнце. Близнецы ретировались.

– Это я! – сказала стоявшая на веранде Фарах, затем неспешно отыскала свои сандалии и надела их.

Пока она спускалась по ступенькам, Гите показалось, что прошли века. Коп поздоровался с Фарах, соединив руки в приветствии так, что между ладонями у него оказался блокнот:

– Намаскар.

Фарах в ответ поднесла сложенную чашечкой ладонь ко лбу:

– Салам.

Коп взглянул на Гиту, потом в свой блокнот:

– А вы?..

– Гита. – Она тоже соединила на уровне груди мокрые ладони: – Рам-Рам.

– Джай Шри Кришна^[74]. Вы одолжили Фарахбен и ее покойному мужу деньги, так? – спросил он, сверившись со своими записями.

– Э-э… только Фарах, – ответила Гита, схватившись за мочку уха. – Внесла один раз за нее проценты в нашей группе заемщиц.

– Ясно, – кивнул офицер и сделал пометку в блокноте, а Гите показалось, что он подписал ей приговор. Но коп уже потерял к ней интерес. – У меня к вам несколько вопросов, Фарахбен. Мы можем поговорить наедине?

Они отошли в сторону, оставив Гиту сражаться с отказавшими легкими. Почти задыхаясь, она огляделась под барабанную дробь собственного сердца. Вокруг играли дети; взрослые, покончившие с делами, пили чай, читали газеты, играли в карты и курили кальяны на верандах. Нервы Гиты были взвинчены до предела, но она старалась идти медленно и размеренно. Прошла мимо женщины, которая обрывала ветки нима для чистки зубов и складывала свою добычу в корзинку. Около дома Гиты двое мальчишек внимательно разглядывали валявшуюся у обочины дохлую собаку. Но Гиту поразило не столько их оживленное любопытство по отношению к тушке, сколько то, что они стояли слишком близко – никто из ее соседей не стал бы прикасаться к трупу, они всегда вызывали домов – подкасту далитов – с южной окраины деревни, если нужно было забрать мертвое животное, чтобы снять с него шкуру, или труп человека, чтобы отнести его на погребальный костер. Впрочем, удивление мелькнуло и пропало – от лихорадочных мыслей о том, какие вопросы сейчас задает Фарах полицейский, ее отвлекло кое-что другое. На один ужасный миг Гите почудилось, что дохлая собака – это Бандит. Но уже в следующую секунду неугомонный шельмец с радостным лаем выскочил из-за калитки, бодро размахивая хвостом, и она вздохнула с облегчением, мозг заработал в нормальном режиме. Гита поняла, что босоногие мальчики не разглядывают дохлую собаку, а собираются ее унести, и это означало, что они домы. Но для такой работы оба все-таки были слишком малы.

Бандит кружил у ног Гиты, тявкая и подпрыгивая. Гита хотела его приласкать, но тут к ним устремилась какая-то женщина, заколотив одной о другую подошвами снятых чаппал^[75], которые она держала в руках.

– Брысь! Пошел вон! – закричала женщина на Бандита. Она была в сари с накинутым на голову вместо дупатты нижним его краем.