Книга Пиковый туз, страница 58 – Стасс Бабицкий

Определенное сходство было, хотя и этот гвоздь оказался короче. Сыщик покачал головой и достал из кармана свою находку.

– А такого масштаба не встречал?

– Уж извиняйте, шпильем не торгуем. Это разве в кузницах поспрошать.

Махнул влево, указывая путь. Другая рука приняла пару монет от любознательного барина, в благодарность за подсказку. Какая-никакая, а прибыль. Продавец вновь опустился на корточки и уперся спиной в рассохшееся колесо.

Мармеладов зашагал дальше, мимо широкого пустыря, где продавали пролетки, коляски, дрожки и прочие «гитары». Можно было пройти наискосок, выгадав пять лишних минут, но снующие взад-вперед колеса замесили грязь и без особой надобности в каретный ряд соваться не хотелось.

– Па-а-а-аберегись!

Пожилой извозчик, легко угадываемый по кнуту за поясом, и двое сыновей, – а может и подмастерьев, – толкали купленный калибер. Мальчонка лет семи от роду ждал их снаружи, придерживая за узду каурую, с проседью, лошадь. Запрячь ее могли сразу, но вытягивать возок из чавкающей жижи старушке тяжело. Пожалели скотинку, не ровен час, падет от натуги.

Над площадью раздавался «БУХ-БАМ» кузнечной балды и «цуп-цанг» маленьких, но сноровистых молоточков. Близость кузницы угадывалась и без этой разноголосицы, по особому запаху, от которого на языке возникает железный привкус, словно монету лизнул. На подходе к первой мастерской сыщика обдала волна нестерпимого жара, вырвавшаяся из распахнутых настежь дверей. Он снял сюртук, забросил на плечо, а свободной рукой расстегнул пару пуговиц на сорочке. Лишь после этого переступил порог.

Половину тесной кузницы занимал горн, сложенный из кирпича – окрашенного в черный цвет, а может насквозь прокопченного. К нему крепились кожаные меха, которые раздувал худенький подросток. Мальчонка раскачивался в такт «дыханию» и постоянно ударялся бедром об угол верстака с инструментами. Чуть поодаль стояли бочка с водой и двурогая наковальня. Большие, как и положено бочкам да наковальням. Но они казались мелкими и неказистыми, рядом с взъерошенным великаном. Кузнец был раздет по пояс, а тяжеленным молотом помахивал, словно франт на променаде – тросточкой.

– Афонька! – взревел он, выхватывая щипцами железяку из огня. – Мигом неси!

Помощник бросил меха, схватил два ведерка и побежал к колодцу. Споткнулся по дороге, поймав спиной сердитое «у, бестолочь», но совсем не расстроился. Лучше упасть пустым, чем грохнуться на обратном пути, разливая заветную добычу. Тогда не миновать затрещины, а рука у дядьки Кондрата тяжелая. Поднялся и вприпрыжку помчался дальше. Надо успеть обернуться с холодной водой, пока мастер терзает раскаленную заготовку.

Мармеладов застыл у входа, не решаясь задать вопрос в столь горячий момент. Засмотрелся, как бесформенный кусок железа постепенно вытягивается в длинный штырь о четырех гранях. Еще несколько точных ударов и на конце появилось острие, навроде ивового листа. Чуть сильнее расплющить – вот тебе и пиковый туз. Чур-чур! Везде мерещится зловещий символ. Кузнец выудил из темного угла доску с подпалинами и двумя неровными рядами гвоздей. Зацепил прут и стал закручивать противосолонь. Железо пошло волной, терпеливо замирая в нужном положении. Великан уже открыл рот, чтобы гаркнуть пару бранных слов о нерадивом подмастерье, но тот мухой влетел в кузницу и опрокинул в бочку оба ведра. Недовольство выразилось лишь в шипении остывающего металла.