Онлайн книга «Пиковый туз»
|
Голодное урчание в животе и набежавшая слюна окончательно убедили Мармеладова. – А тело оставим в лесу? – спросил извозчик. – Что ему станется. Пожрут муравьи или дикий зверь обглодает чуток. Все одно в общей яме хоронить, с другими безымянными лиходеями. Пошлю егерей, живо управятся. Сели в коляску. Пес улегся в ногах, положив морду на хозяйский сапог. – Набегался, – помещик почесал сеттера и тот довольно засопел. – Мы уж с ним сегодня засветло вышли. Бекас – птица трепетная, вспархивает внезапно. Я их на взлете бью, а Яго приносит и прямо в руки отдает. – Яго? – удивился сыщик. – Собака англицкая, вот ихним именем и величаю. Из пьесы Шекспира. – Персонаж этот, скорее, из гишпанцев. На наш манер – Яшка. Но меня поразило, что вы назвали доброго пса именем подлеца. – Подлеца? – теперь изумился Городницкий. – Да как же? Яго был вернейшим другом своему полководцу. – А-а-а, вы, наверное, не дочитали книгу даже до середины… – В самую точку! Завяз после пятой страницы. Не люблю я эти интриги, весьма надуманные. Уважаю книги, писанные на трех языках – греческом, латинском и нашенском. А мысли французиков, британишек и прочей мошкары мне, извините, прямо выражусь, до calvus culum[95]! – Чем же они вам не угодили? – Воевал против них под Севастополем, с тех пор… Ты поезжай пока прямо, любезный, я скажу куда свернуть. XXVII Проехали пять верст, а может и семь, не угадаешь. Дорога извивается, словно змея в падучей. Но вот она, распрямив последний завиток, привела в имение. Белый дом в два этажа. Портик греческого стиля, на четырех колоннах. Аккуратные флигели по бокам. У входа большая клумба с красными цветами. Деревья в саду растут ровными рядами, вдоль широких аллей. Хозяйственные постройки также выстроились по линеечке – овин[96], ледник, конюшня, псарня. Очевидно, хозяин обожает четкие линии, а за малейший беспорядок устраивает разнос прислуге. Оттого и ходят они в светлых сарафанах и льняных рубахах, чтобы легче было заметить малейшее пятнышко или другую несуразность. «Его, должно быть, раздражает мой грязный сюртук!» – ухмыльнулся про себя Мармеладов. Вслух ничего не сказал, но с радостью переоделся в халат с барского плеча – бархатный, темно-бордовый, – а свою одежду отдал служанке в чистку. Городницкий, приплясывая от нетерпения, поджидал его на первом этаже. – Ах, друг мой… Разрешите вас так называть? Обед будет готов через час, а я пока устрою вам экскурс – поверьте, есть на что полюбоваться. – Без сомнения! Уже по внешнему виду этого особняка я сделал вывод о тонкости вашего вкуса, – гость не лукавил, ему и вправду нравилась простая и элегантная архитектура. – Но прежде хотел перемолвиться со своим… – Кучером? О, не волнуйтесь. Я отправил его на кухню. Со слугами будет повеселее, да и накормят от пуза. А мы культурно побеседуем. Не откажите в любезности! Да к тому же, обсудим последние новости из Белокаменной. Намедни письмо получил, от доверенного человека. Сообщает, дескать, юных дев хватают в Нескучном саду за волосы, тащат волоком к реке, вырезают сердце и бросают в воду. Убитых больше сотни, город в смятении, в панике. Знаете вы про такое? – Нет, не слыхал, – сыщик и бровью не повел. – А я вам объясню, отчего ужасти подобные происходят. Даже у нас, в глуши, на десять мужиков непременно один дурак, трое буянов, да пятеро пьют до беспамятства. А в Москве народу немерено. Значит и дураков, и буянов, и пьяниц намного больше. От них беды-то, от них кошмары. |