Онлайн книга «Пиковый туз»
|
Городницкий с воодушевлением разглядывал каракули, но на предположение сыщика поморщился. – Бросьте. Барон из Курляндии, а не из Лондона какого. Это там львы на гербах. У нас такие зверушки не водятся. Тут, скорее, орел. – Это как ему крылья надо вывернуть, чтобы в углы вписались? За спиной сложить, а голову сильно вниз опустить… – Ну-у-у… Может он змею долбит. – А у змеи острые шипы на брюхе? – Когти орлиные! Вот эдакие. Скрючил правую руку и вцепился в левое запястье. – Великоваты когти, – усомнился Мармеладов. – Или крылья, напротив, слишком скромные. Помещик метался глазами по своим охотничьим трофеям, мысленно примеряя оскаленные морды на рисунок. Потом схватил газетный лист и, в привычной уже манере, потащил гостя из комнаты. – Знаю! – восклицал он. – Знаю! Я зимой от тоски и безделья изучал «Общий гербовник Всероссийской империи». Гербы, блазоны ныне известных и давно позабытых дворянских родов. Там видел… В кабинете схватил гусиное перо, открыл чернильницу и, не присаживаясь к столу, нарисовал чуду-юду. Линии цвета индиго сложились в орла с львиными лапами и конским хвостом. – Что за бессмыслица? – Гиппогриф[101]! Про него писали Лукиан и Ариосто. – Припоминаю. У нас тоже сочиняли. Одоевский? Нет, Вельтман, его мистические фантазии. Но вряд ли гиппогриф, многовато в нем деталей. – Да? А ежели обычный грифон[102]? Помещик пододвинул плетеный стул сыщику, сам примостился на выдвинутых ящиках. – Может, дракон? – предположил Мармеладов. – Отнюдь! Он фигура не геральдическая… Спорили долго. Дважды от двери раздавалось вежливое покашливание Осипа, на третий раз в кабинет ворвался юный Левитан. – Будет вам! – воскликнул он. – Заперлись на час. Давно обед стынет. – Час? Какое там. Минут двадцать, не более. – Сами взгляните. Городницкий достал из кармана хронометр. – Ох ты, Господи! Точно, час. Но, видишь ли, Исаак, мы с моим давним другом – статским советником Мармеладовым, следователем особой важности! – должны распознать знак, намеченный углем. – И немедля сядем за стол? Я вам сейчас изображу. Загадка простая. Художник достал белоснежный лист из папки для набросков, скопировал детали картинки, дополнил короткими росчерками. На бумаге проступили две розы, которые переплелись стеблями и пронзали друг друга шипами. – Ловко! – похвалил помещик. – Волшебно! А мы-то, мы-то… Орел, лев… Хе-хе. А здесь цветы! – Судя по контурам, иной вариант вряд ли отыщется. Пойдемте уже обедать, там такая красота! Восхищение юного живописца стало понятно, едва сыщик увидел накрытый стол. Достойная картина, сочные краски лета. Зелень малосольных огурчиков, – а они такие хрусткие, с тонкой кожурой и все одного размера, будто по линейке выбирали, – с налипшими перьями укропа. Желтые, нет, прямо-таки золотые дольки картофеля, обжаренные в масле и посыпанные мелко рубленными перьями лука. Глубокая плошка с белоснежной сметаной, настолько густой, что можно резать ножом и ломтями на хлеб складывать. Рядышком свежий ржаной каравай. Ароматный бок распорот надвое, обнажая нежный мякиш, который непременно хочется выщипнуть пальцами и тут же отправить в рот. Еще лучше макнуть по пути в соус из толченых ягод, кисловатый, ядрено-красный, идеально подчеркивающий вкус дикой птицы. А в центре стола – огромное блюдо, ради которого затевалась эта кулинарная вакханалия: бекасы и дупеля уложены кругом, выставляют свои оттопыренные гузки наружу, так и напрашиваются – наколи-ка, барин, на вилку. Да поскорее! |