Книга Гремучий студень, страница 91 – Стасс Бабицкий

Журналистка покраснела.

— Хотела проверить по методу газетчиков… Чтобы полицейские и сыщики… Начали принимать меня всерьез.

— Сыщики, значит, — Порох бросил на нее проницательный взгляд. — Понима-а-аю. И что же, через этот кусок картона вы сумели так быстро найти логово бомбистов?

— Быстро? Я шесть часов ходила из трактира в трактир! В жуткой дыре на задворках, что открыта по ночам, я встретила кучера, который увозил бомбистов от «Лоскутной». Он меня сюда и доставил. А вы как узнали адрес?

— Перетрясли всех аптекарей Москвы. В половине третьего ночи вышли на агитатора Борьку, по прозванию Пижон. Он недавно ходил в народ, как сам выразился — «возмущать умы крестьян». Господи, там умов-то… Вскоре передо мной лежал список бомбистов, с которыми сотрудничал Борька. Среди них значился Фрол Бойчук. Еще несколько вопросов, — Порох посмотрел на свои кулаки с разбитыми костяшками, — и мы узнали про эту халупу.

Он обвел глазами единственную комнату в доме. Слева комод с умывальником и три тюфяка на полу. У противоположной стены узкая кровать, разобранная для сна, и стол, за которым не только обедали, но и собирали снаряды — судя по круглым жестяным коробкам, небрежно сдвинутым в дальний угол. Из-под стола торчат ноги лысого амбала.

— Этот отбегался, — доложил унтер-офицер.

— Точно?

— Еще бы не точно. Вся башка в крови, не дышит. Живых двое — деваха и контуженный. Взяли банду, Илья Петрович!

— Взять-то взяли, да не всех, — Порох, против ожидания, не чувствовал себя триумфатором. — Бойчук где? Где, я вас спрашиваю?

Огонек, скорчившийся на полу, презрительно скривил разбитые губы. Клавдия не шевельнулась, она напоминала ту статую из гостиницы, не столь вызывающе раздетую, но такую же холодную и безжизненную.

Полковник поднял опрокинутую табуретку и сел посреди комнаты. Закурил папиросу.

— Не хотите, значит, по-хорошему? Давайте поговорим обстоятельно, — он хищно оскалился, но тут же вспомнил про журналистку. — А вы, Лукерья Дмитриевна, поезжайте. Сию минуту двух раненых жандармов повезут в больницу, так и вы с ними поезжайте. В санях места много. Поезжайте, вас доставят домой или в редакцию.

— Я хотела бы заехать к нашему общему знакомому, г-ну Мармеладову. Пересказать события этой ночи.

— Вот как? — хмыкнул Порох. — В столь ранний час?! Но можно и к нему, конечно. Что застыл, ротозей? — это уже городовому, которого взяли вместо кучера. — Отвезешь барышню на Пречистенку. К которому дому?

— К десятому.

— К десятому, слыхал? Вези барышню как фарфоровый сервиз! А вы будьте осторожнее, г-жа Меркульева. С вашим везением…

Она не дослушала и вышла, придерживая двумя руками разорванную юбку, чтобы не разлеталась. Через пару минут во дворе грянуло: «Но! Пошли, пошли, свиньи ленивые! Но-о-о!!!» Колокольчики не звякнули, их жандармы на дугу изначально не вешают, поскольку приезжать, чаще всего, нужно тайком.

— А я всегда знал, что мундиры на свиньях ездят, — припечатал Степка. — Подобное к подобному тянется.

Полковник рассмеялся почти дружелюбно.

— Вы бойкий молодой человек. Такие обычно держатся долго. Верите ли, одному переломали пальцы на руках, потом разбили колени. В хлам разбили. Лицо — сплошное кровавое месиво, — он задумчиво выпустил дым. — А все язвил да огрызался. Доктора потом сказали: тронулся умом от боли. Оттого и геройствовал.