Книга Гремучий студень, страница 98 – Стасс Бабицкий

— Ах, эту… Эта хорошая, да. А вы ведь, Родион Романович, зарезали в газете моих «Овечек», хе-хе, — писатель улыбнулся критику, хотя при этом и зубами скрипнул. — Не напомните, за что?

— Так у вас, Александр Николаевич, замах в заглавии широкий, а бьете по большей части мимо. Это волки? Скорее уж пауки и мухи. Хоть герои у вас и хищные, но насекомые.

— А что же настоящие волки? Не таковы у них, разве, повадки, как я описал?

— Ничего общего. Волкам наплевать, что о них скажут или подумают другие. Этот хищник, когда голоден, сразу горло рвет, не играет с жертвой. Не выдумывает ничего, не плетет интриги. Про таких если писать, то пьеса слишком короткая получится: догнал, прыгнул, убил. Волки безжалостные, они отнимают чужую жизнь не мучаясь сомнениями. Как бомбисты. Убили Столетова и новое покушение готовят.

— На кого? — с показным интересом спросил Тигаев.

— Следствие дознается, не сомневайтесь.

— А может они уже дознались, просто тайну раскрывать не хотят?

— Может и так, — сыщик улыбнулся и повторил чуть тише. — Может и так.

Директор театра пригорюнился, вспоминая про убийство актера, а потом просветлел лицом:

— Из столицы прислали предписание готовить ложу для императора, да не одну, а… Вы ни за что не угадаете сколько!

— Ну что, две? — лениво предположил Островский.

— Три? — с азартом спросил Митя.

Директор выдержал эффектную паузу и поднял ладонь с растопыренными пальцами.

— Пять, господа. Пять! Александр Николаевич приедет с августейшим семейством. И все три Великих Князя со своими женами. Свита займет и бельэтаж, и бенуар. Никакого сброда на галерке. Только изысканная публика. В кои-то веки Малый императорский театр станет выше Большого! — он раздулся от гордости, но тут же снова опустил плечи. — Что у меня за жизнь, господа? Строил дворец муз. Год за годом, по камушку, по кирпичику. В основании — маститые таланты, башенки из актеров подрастающих, но уже имеющих поклонников. Лелеял мечту, стремился к ней, только забрезжил успех… Но тут этот треклятый взрыв, и в один миг все рушится!

— Как думаете, мог желать смерти Столетова кто-то еще? — задумчиво проговорил сыщик, разглядывая шкап с книгами. — Мы все на бомбистов думаем… Но если это не они?

— А кто? Ревнивый муж? — Тигаев подмигнул, подчеркивая пикантность ситуации. — Но мне очевидно, что все эти графини и княгини становятся любовницами актеров как раз оттого, что собственные мужья уже не проявляют к ним интереса. Так что здесь вы вряд ли найдете повод для убийства. И потом, не станет граф бомбу подбрасывать.

— Но у графа достаточно золота, чтобы нанять убийцу и обставить все так, будто это бомбисты Столетова убили.

— А зачем? Кому мог помешать старый ловелас? Неужели…

Директор замялся, подбирая слова.

— Ох уж эти театральные паузы! — возмутился Островский. — Не тяните кота за хвост.

— Тема-то щекотливая, — оправдывался Тигаев. — Потому и не знаю, как лучше выразить, чтобы вы все поняли правильно, без осуждения. Видите ли, господа, Михаил Ардалионович жил на широкую ногу, посещал самые дорогие рестораны. И хотя в театре ему платили солидные деньги, пропивал он куда больше. Вечно в долгах. Знали бы вы, сколько раз мне приходилось выкупать просроченные векселя, чтобы артиста не потащили в суд. В конце концов, мне это надоело. «Тут вам не ссудная касса!» — заявил я. Думал, Столетов найдет в себе силы исправиться. Но стало хуже. Он и раньше тянул деньги из своих любовниц, а тут увеличил запросы непомерно. Сластолюбивые старухи отказать не могли, тратили на хлыща капиталы своих мужей. Возможно, один из них и убил. Не из ревности, а чтобы прихлопнуть пиявку.