Книга Невинная помощница для альфы, страница 99 – Алиса Линд

Бартоломей уже все решил. Без меня. За меня! Негодование разливается по венам концентрированной кислотой. Усилием воли не позволяю себе схватить со стола стакан и швырнуть в стену. Хочется крушить мебель. Хочется обратиться и растерзать кого-нибудь, кто первый попадется на глаза. Бартоломей загнал меня в тупик, из которого нет другого выхода, кроме как подчиниться. Или вызвать его на дуэль. Но этого я точно не буду делать — он заменил мне отца. Мы не то чтобы прямые родственники, но узы крови — не пустой звук. И благодарность за то, что сделал для меня этот волк, — тоже.

— Я не смогу ее отдать, я люблю ее, — сам не верю, что говорю это. — Не приказывай мне этого делать, Бартоломей.

Сам слышу умоляющую интонацию на последних словах. А в глазах волка напротив я вижу безжалостный вердикт.

— Ты это сделаешь, Трентон, — жестко отрезает Бартоломей. — Передача черной волчицы состоится завтра. В порту.

Он поднимается, чтобы уйти, но задерживается. Откручивает крышку и махом осушает бутылку воды. Точно так, как только что высосал из меня душу.

— И я настоятельно рекомендую тебе эту волчицу закрыть, да подальше, — скрипит Бартоломей напоследок. — Чтобы ничего с ней не случилось…

Трэй

На этом он направляется к двери и покидает конференц-зал. Я остаюсь за столом. Не могу встать. Не знаю, что делать. Приказ Бартоломея рвет душу на части. Но… Черт! Я не могу его ослушаться. Последний раз я ощущал себя настолько загнанным в угол в юности, но даже тогда дилемма не стояла столь остро. Тогда по приказу Бартоломея мне пришлось отказаться от выгодного — на мой взгляд — предложения. Сейчас я теряю гораздо больше. Я теряю самое дорогое, что у меня есть.

И все же… У меня нет выбора. Я должен подчиниться воле Бартоломея. Дело даже не в том, что мне будет в противном случае. Дело в ценностях, в традициях, в моей принадлежности к породе. Клан, род, семья — не приходящие ценности. Я казнил Ника за то, что тот их предал, и не позволю себе их предать.

С трудом поднимаюсь из-за стола. Приказ Бартоломея меня уничтожил. Даже не представляю, как посмотрю в глаза Шоне. Наверное, лучше нам не пересекаться вплоть до самого момента обмена.

Выхожу из конференц-зала и спускаюсь на второй этаж. Шоны нет — похоже, как велено, сидит в своей спальне. Внутри, точно раскаленный кол, жжется боль. И стыд перед ней. Она не заслужила такого вероломства.

За баром вижу Бартоломея. Воркует с Лючией. В голове возникает жуткое ощущение дежа вю, будто ничего не произошло, будто я только что вышел из лифта, и альфа всех волков США еще не приказал мне продать самое дорогое, что у меня есть.

Ко мне подходят телохранители. Том озадаченно смотрит на меня.

— Ты чего такой бледный, Трэй? — спрашивает с участливо-опасливой интонацией.

— Запри Шону в ее спальне, — горло с хрипом пропускает звуки, как будто само тело отказывается отдавать такой приказ. — Ничего не говори. Просто закрой дверь снаружи и возвращайся.

Том медленно кивает, но больше вопросов не задает и отправляется на третий этаж. От одного взгляда на Бартоломея внутри вскипает злоба. Я не хочу, но подчиняюсь. Бесит, что я не могу возразить. Ощущение бессилия отравляет душу.

— Ты решил остаться погостить? — спрашиваю у вожака, приближаясь к бару.

— Да, Трентон, у тебя приятно. И жена замечательная! — он широко улыбается и кладет руку на плечо Лючии.