Книга Все началось с развода, страница 102 – Анна Томченко

И три года с одной стороны, это не так много, а с другой стороны, будь у Макса другая женщина, его бы ребёнку уже было два годика.

И когда я увидела в его глазах немой вопрос о том, сможем ли мы сделать что-то большее, я не смогла лгать.

Я не смогла лгать о том, что буду рада родить ребёнка.

НУ Господи! В полтинник рожать ребёнка? Да, я округляла. Это было ужасно! Но мне было на тот момент сорок восемь.

Рожать ребёнка в сорок восемь?

Я знала прекрасно, что у Макса давно лежит все ещё не подаренное кольцо. И поэтому просто собрала вещи. Целовала его до безумия жадно.

А он давил мне на плечи пальцами и повторял.

— Ошибку делаешь. Ошибку. Я просто поздно тебя встретил. На самом деле у нас все будет хорошо. Я просто поздно тебя встретил.

— Я не смогу тебе родить. - Шептала я.

Это была не та Любовь, которая была с Альбертом. Альберта я любила всем сердцем и даже больше. Макса я любила какой-то тихой, слишком скромной любовью, которую он принимал за благодарность.

— У тебя будет ребёнок с той женщиной, которую ты выберешь. У тебя будет будущее. А я тебе этого ничего подарить не смогу.

— Алёна, не уходи. — Хрипел Макс, прижимая меня к стене. Тыкался носом мне в шею. — Алёна, не уходи.

Три года это не так много и не так мало. Тремя годами он мог пожертвовать ради меня. Но не оставшейся жизнью, которая будет наполнена одиночеством. Потому что через двадцать лет, когда у него не будет никого, он меня возненавидит и будет ненавидеть до самой смерти.

Я не хотела ни ему ненависти, ни себе чувство вины, поэтому уходила.

Страшно. Рвано. Больно.

— У тебя все будет, Макс. Я тебе…

— Я знаю. Ты мне благодарна. — Психовал Максим.

Кусал губы и вскидывал подбородок.

— Только нахрен мне твоя благодарность, если ты уходишь? Зачем?

— Чтобы у тебя было что-то большее, чем просто женщина. Чтобы у тебя была семья.

— У меня есть семья. Ты моя семья.

Я знала ‚ что он обманывался.

Если бы он хотел семью, он бы кольцо подарил, даже зная ‚ что я его не взяла бы не приняла, он бы все равно сделал этот шаг. Но он сомневался. Я решила перерубить его сомнения одним ударом. Болезненным. Давящим.

Это было правильно.

И так получалось по-настоящему.

— Не уходи. — Хрипел Макс.

— Отпусти. — Тихо просила я, глядя на него снизу вверх. — Отпусти. Ты же сам прекрасно знаешь, что ничего не выйдет:

Я не хотела ему ничего плохого. Я хотела, чтобы все у него было хорошо. Чтобы он был счастлив, потому, что, если бы не он, я бы не выбралась. Если бы он не стоял рядом, не держал меня под руку, если бы он насильно не схватил меня тогда, три года назад и не увёз сначала в Сочи, потом в Сербию, потом в Польшу, я б сломалась. Себя бы сгноила злостью, ненавистью, обидой лютой.

Он был самым лучшим лекарством от всех этих недугов.

Я бы хотела ему помочь хоть в чем-то.

Эта помощь означала просто оставить его, чтобы у него был шанс

— Алёна, я тебя прошу.

— Ты меня возненавидишь за то, что я отобрала у тебя жизнь. Ты не сможешь со мной быть до конца. Ты будешь угасать. Давиться собственной злобой от того, что я не могу тебе дать то, чего ты хочешь.

Он стоял передо мной на коленях, а я обнимала его. Запускала пальцы в волосы.

Это уже была не та любовь, но это не говорит о том, что я чего-то меньше чувствовала. Это говорит лишь о том, что у всего есть цена.