Книга Миллиарды Арсена Люпена, страница 104 – Морис Леблан

Осматривая и оценивая, как настоящий знаток, эскизы, бюсты, торсы и незавершенные работы, загромождавшие мастерскую, он не переставал одновременно наблюдать за скульптором. Какие отношения связывали с корсиканкой этого мужчину – немного женоподобного, но элегантного и аристократичного? Любила ли она его?

Рауль приобрел пару очаровательных нефритовых статуэток, а затем указал на высокую статую на возвышении, очертания которой угадывались под складками белого покрывала:

– А это что?

– Это не продается, – заявил скульптор.

– Это ваша знаменитая «Фрина»?

– Да.

– Можно посмотреть?

Альвар сдернул покрывало, и в тот же миг у гостя вырвалось восклицание, которое скульптор не мог истолковать иначе как проявление восторга, но в котором еще больше было удивления, почти изумления. Перед Раулем, вне всякого сомнения, стояла Фаустина Кортина.

Он узнал ее черты лица и выражение на нем, разглядел даже намеченные резцом скульптора шелковистые складки платья.

Рауль долго молчал, ослепленный этим чудесным видением. Наконец, вздохнув, он заметил:

– Увы, такой женщины, как эта, нет на свете.

– Есть, – возразил Альвар, улыбаясь.

– Да, но она создана вашим воображением великого мастера. В действительности же со времен богинь Олимпа и греческих гетер подобное совершенство не существует.

– Оно существует, и мне нет нужды его воображать – мне остается только копировать.

– Как! Эта женщина – модель?

– Да, обычная модель. Которая получает плату за позирование. Однажды она явилась ко мне и рассказала, что уже позировала двум моим коллегам и что ее любовник ужасно ревнив – поэтому, мол, если я не против, она будет приходить тайно. Она, видите ли, обожает его и не хочет, чтобы он страдал.

– Зачем же она позировала?

– Ей нужны были деньги.

– Он так и не узнал об этом?

– Он следил за ней и однажды, когда она одевалась после сеанса, выломал дверь в мастерской и избил меня. Ей пришлось найти врача поблизости. Травма, к счастью, оказалась легкой.

– После этого вы ее видели?

– Да, и совсем недавно. Она в трауре по своему любовнику и заняла у меня денег, чтобы устроить ему достойное погребение.

– Она собирается снова позировать?

– Разве что для бюста, и только. Она поклялась ему в этом.

– И чем же ваша модель будет жить?

– Не знаю. Но она ни за что не станет унижаться ради денег.

Рауль окинул прекрасную «Фрину» долгим взглядом и пробормотал:

– Значит, вы не продадите ее ни за какие деньги?

– Ни за какие. Это дело моей жизни. Я уже ничего не создам с таким вдохновением и с такой верой в красоту женщины.

– В красоту женщины, которую вы любили, – сказал Рауль.

– Которую я желал… Могу в этом признаться, ибо желал безуспешно. Это она любила. Но я не жалею… Мне осталась моя «Фрина».

На вывеске несколько лет назад были написаны слова: «У старого трактирщика», которые видны частично до сих пор, несмотря на то что поверх намалевано новое, более современное название: «Занзи-Бар». Однако это был все тот же невзрачный тупик известной улицы Гренель, – тупик, затерявшийся среди заводов. Именно отсюда открывается один из самых замечательных видов Парижа – вид на берега Сены, несущей свои воды от собора Нотр-Дам к Марсову полю.

«Занзи-Бар» посещают жители квартала: те, что зарабатывают на скачках или проигрывают на них последнее; азартные завсегдатаи ипподрома, подпольные букмекеры, продавцы прогнозов.