Книга Миллиарды Арсена Люпена, страница 123 – Морис Леблан

Так прошло три недели. В один прекрасный день Рауль узнал, что дело в отношении Фелисьена прекращено из-за отсутствия состава преступления. В одиннадцать часов Фелисьен позвонил по телефону и попросил у Рауля разрешения прийти днем и забрать свои вещи. После обеда, прогуливаясь вокруг большого пруда, Рауль заметил Роланду и Жерома, сидевших на скамейке посреди острова. Был прекрасный августовский день, свежий от северного ветерка, который слегка шевелил ветки деревьев. Впервые Рауль увидел молодых людей за беседой. Жером говорил о чем-то, и весьма оживленно. Роланда слушала, коротко отвечала, потом снова слушала, не поднимая глаз от цветов, которые держала в руках. Наступила пауза. Спустя минуту Жером повернулся к девушке и произнес несколько слов. Кивнув, она взглянула на него и слегка улыбнулась.

Рауль вернулся в «Светлый уголок» не спеша, но в некотором волнении от мысли, что он сейчас встретится с этим чужаком, который вдруг занял такое важное место в его жизни и к которому он не испытывал никакого чувства. Он и прежде-то относился к Фелисьену без особой симпатии, а уж теперь, когда молодой человек мог претендовать на его любовь, она и вовсе иссякла. Но как бы то ни было, он не допускал мысли, что Фелисьен просто заберет свои вещи и пожмет ему на прощание руку. Нет. Он непременно хотел объясниться с ним и оставить подле себя, чтобы хорошенько к нему присмотреться. Дело было не в том, чтобы узнать, сын ему Фелисьен или нет, – важно было понять, желал ли сам Фелисьен представляться его сыном. Понять, был ли Фелисьен сообщником Бартелеми и Симона Лорьена и принимал ли он участие в заговоре. Исходя из фактов, так оно и было. Однако прямое доказательство могли ему предоставить только действия и слова самого молодого человека.

– Господин Фелисьен пришел? – спросил он садовника.

– Четверть часа назад, месье.

– Он здоров?

– Господин Фелисьен выглядел очень взволнованным. И сразу закрылся у себя во флигеле.

– Странно… – пробормотал д’Аверни.

И поспешил к флигелю.

Дверь и впрямь была заперта.

Обеспокоенный, он обошел строение кругом, безуспешно попытался открыть окно спальни, а затем прислушался.

Из спальни доносились стоны.

Рауль разбил стекло и повернул задвижку. А затем одним прыжком преодолел подоконник, на ходу раздернув шторы.

Фелисьен стоял на коленях, опустив голову на стул; шею его прикрывал окровавленный платок. Рядом на полу валялся револьвер.

– Вы ранены! – воскликнул Рауль.

Молодой человек попытался ответить, но тут же потерял сознание.

Рауль быстро опустился на колени, послушал, бьется ли сердце, осмотрел рану, поднял револьвер и пробормотал:

– Он хотел покончить с собой. Но его рука дрогнула, и потому рана не очень серьезная.

Продолжая ухаживать за Фелисьеном, он смотрел на его побледневшее лицо, и поток вопросов едва не срывался с его губ: «Наш ли ты с Клер д’Этиг сын? Вор ли ты и убийца, сообщник двух, уже мертвых, бандитов? И почему ты хотел покончить с собой, несчастный?»

Спустя пять минут раненого окружила прислуга.

– Всем молчать об этом, понятно? – строго сказал Рауль.

Он написал несколько строчек на листе почтовой бумаги: