Онлайн книга «Миллиарды Арсена Люпена»
|
Он снова поцеловал его и ушел, оставив обоих удивленными и в сильном волнении. Рауль путешествовал больше года. Все это время он вел бурную переписку с молодой парой. Фелисьен посылал ему свои наброски, спрашивал совета, и постепенно тон его писем делался все более непринужденным и доверительным. Однако Рауль полагал, что между ними никогда не возникнет настоящей близости. «Возможно, он наш с Клер д’Этиг сын. Но хочу ли я узнать его по-настоящему? Возникнет ли у меня, даже при полной уверенности, отцовское чувство?» Однако он был счастлив. Калиостро сделала все, чтобы отомстить. Но ее месть не удалась, и время от времени Рауль мысленно отпускал в ее адрес ироничные реплики. «Ты промахнулась, Жозефина Бальзамо. Мало того что мой ребенок – если это действительно Фелисьен – не стал ни вором, ни убийцей, так между нами вдобавок царит полное согласие. Да, Жозефина, ты промахнулась». Как он и предполагал, дело «Клематисов» и «Оранжереи» было закрыто. Бедняге Тома Ле Буку не повезло. После установления личности истинного виновника его должны были выпустить из тюрьмы, но, к несчастью, следствие обнаружило серьезные улики против него в другом деле; он бы отправился на каторгу, если бы сильный грипп не избавил его от этой неприятности. Спустя пятнадцать месяцев Рауль вернулся во Францию и поселился в своем восхитительном поместье на Лазурном Берегу, которое он расширил, разбив в нем великолепные цветники. И вот как-то в одном из игровых залов Монте-Карло он увидел чрезвычайно элегантную даму, окруженную восторженными поклонниками. Пробравшись сквозь толпу, он встал за ее спиной и прошептал: – Фаустина… Дама резко обернулась. – А, это вы! – сказала она, улыбаясь. – Да, я… который ищет вас повсюду и неустанно! Они вышли прогуляться среди изумительных пейзажей. Рауль рассказал ей о последних трагических событиях, расспросил о том вечере, когда она сидела на скамье вместе с Фелисьеном, сжимавшим ее в объятьях. – Но он вовсе не сжимал меня в объятиях, – возразила она, – он уткнулся мне в плечо. И плакал. – Плакал? – Да. Несмотря ни на что, он ревновал к Жерому Эльмасу, и мысль об этом браке была для него невыносима. У него случались приступы тяжелой меланхолии, и в тот вечер я очередной раз утешала его. Затем Рауль в подробностях рассказал Фаустине, как прошла «брачная ночь», и внезапно, посмотрев ей прямо в глаза, спросил: – Это ведь ваших рук дело, да? – Какое дело? – Вы же не сомневались, что Жером виновен и что Роланда прогонит его, и вы предвидели, что из страха разоблачения он решит сбежать, но прежде непременно зайдет домой, чтобы захватить самое необходимое? – И что с того? – А то, что вы поджидали его, спрятавшись за дверью, и, когда он ее открыл, вы выстрелили… Все так и было, правда? Тем более Жером был явно не из тех, кто кончает с собой… Не отвечая, Фаустина вытянула руку и указала куда-то вдаль: – Вон там моя родина… Корсика. Иногда ее отсюда даже видно. Если корсиканцу нанесли оскорбление, он не будет счастлив, пока не отомстит обидчику. – А вы счастливы, Фаустина? – Очень счастлива. Счастлива благодаря прошлому и тому, как именно все завершилось. Один богатый итальянский синьор из Генуи предложил мне свое сердце и дворец из розового мрамора. – Значит, вы собираетесь замуж? |