Книга Миллиарды Арсена Люпена, страница 161 – Морис Леблан

– Да.

– Вы его любите?

– Ему семьдесят пять лет. А вы сами счастливы, Рауль?

– Был бы счастлив, но для этого мне не хватает одной малости.

– Какой же?

Их глаза встретились, и она покраснела.

Он прошептал:

– Я не забыл ничего… из того, чего не произошло.

– Может, оно и к лучшему, – заметила она, – иначе кто знает, к чему бы это привело…

Он окинул ее взглядом.

– Я ничего не забыл, – повторил он.

Она дерзко ответила:

– Докажите!

– Доказать?

– Да, докажите мне, что вы сохранили точные воспоминания и сожаление о том, что не случилось.

– Это больше чем сожаление, Фаустина.

– Дайте мне доказательства.

– Вы можете подарить мне одни сутки? Завтра, в это же время, я верну вас обратно.

Молодая женщина села в его автомобиль, и через час Рауль привез ее на холм поблизости от деревни Аспремон, с которого Ницца была видна как на ладони.

Открылись ворота. Над ними аркой выгнулась надпись: «Вилла Фаустина».

Глубоко тронутая, она прошептала:

– Это доказательство памяти, но не сожаления.

– Это доказательство надежды, – ответил он. – Надежды на то, что когда-нибудь я увижу вас на этой вилле.

Она покачала головой:

– Такой мужчина, как вы, Рауль, мог бы предложить мне что-нибудь получше, чем просто имя между двумя столбами.

– У меня есть и нечто лучшее, несравнимо лучшее, и вы не будете разочарованы. Но прежде – всего одно слово, Фаустина. Почему с первого дня вы были так враждебны ко мне? Не только недоверие, но и обида, гнев… Ответьте честно.

Она снова покраснела и прошептала:

– Это правда, Рауль, я ненавидела вас.

– За что?

– За то, что моя ненависть к вам была недостаточно сильной.

Он порывисто схватил ее за руку…

Они шли по тропинкам, ведущим вверх, от террасы к террасе, с каждой из которых открывались восхитительные виды на горы, поросшие кустарником, и на заснеженные пики Альп.

Они поднялись на самую верхнюю террасу, окруженную двойными арками, густо увитыми ползучими растениями.

В центре террасы во всем своем божественном великолепии гордо высилась статуя Фрины.

– О! – пролепетала потрясенная Фаустина. – Это же я!.. Я!..

Фаустина провела на вилле, названной ее именем, целых три месяца.

Джеймс Мак-Аллерми, основатель и владелец «Алло, полиция!», крупнейшей газеты в Соединенных Штатах, посвященной криминальной хронике, влетел в редакцию поздно вечером. С окружившими его сотрудниками он тотчас заговорил о совершенном накануне отвратительном преступлении: неизвестный злодей убил троих маленьких детей. Пока было сложно сказать что-то определенное о том, каковы мотивы и круг подозреваемых, но публика, возмущенная обстоятельствами дела, немедленно окрестила это «кровавым убийством близняшек». Порассуждав несколько минут о преступлениях против детей вообще и о вчерашнем преступлении в частности, шеф обратился к своему секретарю Патриции Джонстон, которая присоединилась к собравшимся:

– Патриция, пора заняться почтой. Вы подготовили бумаги мне на подпись? Давайте пройдем в мой кабинет.

– Все готово, сэр… Но… – Патриция осеклась, прислушиваясь к странному шуму. – Мистер Мак-Аллерми, а кто сейчас там находится?

Шеф пожал плечами:

– В моем кабинете? Никого! Дверь в приемную заперта на задвижку.

– А ваша собственная дверь, сэр?

Мак-Аллерми улыбнулся, достав из кармана ключ: