Книга Китайская гувернантка, страница 57 – Марджери Аллингем

“О”. Он казался удивленным, даже немного обескураженным. “Тогда, возможно, вы знаете женщину по имени Флавия Айхесон?” Он вложил в это имя презрение и неприязнь, и Тимоти нахмурился.

“Конечно, я ее знаю”, - признал он. “Она была рядом всю мою жизнь. Она большая подруга тети Элисон и очень милая старушка. Она создавала проблемы в одном из ваших комитетов?” Он понял, что попал в яблочко, как только эти слова слетели с его губ. Советник был на грани ярости, и краска выступила на его худых щеках.

“Вы очень правдоподобны, очень обходительны”, - начал он с намеренной обидой. “Я не дурак, вы знаете, даже если я прожил намного дольше, чем вы. Как только я услышала, что частный детектив вынюхивал кое-что в определенном направлении, я заподозрила нечто подобное, и, скажу вам откровенно, мне стало противно. На какое-то время я умыла руки от всего этого дела, но, поразмыслив, решила проверить и пригласила Сталкеров навестить меня. Сегодня утром пришел один брат и был вполне готов поговорить, но я хотел от него только одного - узнать имя его клиента. Как только он сказал мне это, я поняла, что была права. Элисон Киннит и Флавия Айхесон, они практически одна и та же женщина ”.

“О, но это не так!”

Тимоти был так раздражен, что рассмеялся. “У них могут быть одинаковые интересы, и они, безусловно, очень близкие друзья, но они совершенно разные личности, уверяю вас”.

“Неужели?” Советник Корниш сообщил, что его это не убедило. “Вернитесь и скажите им, - сказал он, - скажите им, что они могут чувствовать, что служат искусству, но я служу человечеству и не позволю вмешиваться в дело моей жизни. Вы также можете сказать им, что, если они надеются использовать грязное оружие, им следует очень тщательно обдумать свою позицию. По крайней мере, ” он поколебался, - по крайней мере, скажите им, чтобы они не были такими чертовски глупыми!”

“Уверяю вас, вы совершаете большую ошибку”. Смущение Тимоти нарастало. К своему ужасу, он обнаружил, что личный аспект его поисков с каждой новой встречей становился все более мучительно личным, в то время как обвинительный стиль Советника эмоционально расстраивал его, и он чувствовал, что это абсурдно.

“Я пришел сюда по собственному почину, потому что хочу знать то, что пытался выяснить Сталкей, и я подумал, что вы могли бы мне помочь”, - запинаясь, сказал он.

“Какие вещи? Продолжайте, молодой человек. Облеките их в слова, какие вещи?” В силе вопроса пожилого человека было что-то дикое, и его посетитель уклонился от ответа.

“Некоторые — некоторые аспекты социальных условий на Терк-стрит незадолго до второй войны, сэр”, - пробормотал он, и это прозвучало высокопарно даже для него самого.

“Социальные условия!” Фраза, казалось, затронула центр власти в члене совета, который позволил себе расслабиться. “Не будь напыщенным ослом, мальчик!” Он использовал это слово в старомодной манере с длинной гласной, что делало его еще более уничижительным. “Терк-стрит была лондонскими трущобами. Ваше поколение не знает, что это значит. Вы называете себя ‘больными’, не так ли? Я тоже так думаю. В тридцатые годы вы не смогли бы пройти и ста ярдов по Терк-стрит-миле без рвоты. Меня саму это взволновало, и я не была продуктом, которого кормили с ложечки в университете ”.