Книга Преступление в Блэк-Дадли, страница 137 – Марджери Аллингем

– Это нам мало о чем говорит, – покачал головой Кэмпион. – Что еще случилось? Как вы шли?

Девушка, пытаясь вспомнить, медленно проговорила:

– Мы пересекли Страуд-стрит и отправились к дальним солончакам. Шли несколько миль, пока не достигли полосы зыбучей грязи, а потом повернули назад. Помню, как сейчас: небо серое, такая же вода, тусклая грязь с коричневыми солончаками и дамбы, выкрашенные красной краской. Дальше располагался большой водоем. Вот и все.

– Думай, Бидди! – Кэмпион пристально смотрел на нее. – Думай, моя милая. Это точно все? Как, например, ты узнала, что впереди зыбучие грязи?

– О, там была табличка, знаешь ли. Там повсюду такие. – Она говорила небрежно, но затем выражение ужаса исказило черты ее лица, и она выдохнула: – О, теперь я поняла! Альберт, на табличке было написано: «Опасность!»

Джайлз и судья Лоббетт шли по обе стороны от доктора Уиллера. Все вместе, покинув длинный зал пивной «Собака и фазан», они направились через лужайку к Дауэр-хаусу. Было еще сравнительно рано. Следствие длилось едва ли полчаса, поэтому вся деревня до сих пор обсуждала в пабе произошедшее.

Утро было очень солнечным, хоть и холодным для конца мая; последние майские цветы дрожали на холодном ветру.

Доктор Уиллер говорил без умолку. Он обнаружил в судье Лоббетте идеального слушателя. У американца был великий дар интересоваться всем, с чем он соприкасался, а доктору как раз до безумия хотелось поделиться мнением.

– Это экстраординарное дело, – говорил он. – Я, вообще-то, не люблю пасторов. Мыслят они слишком узко. Но Свитин Куш совершенно другой породы, вы же понимаете? Я знал его с тех пор, как приехал в эту часть страны тридцать лет назад. Помню, лечил его всего один раз. От растяжения сухожилия в ноге. Более здорового, бодрого старика я в жизни не видывал. И все же он забивает себе голову какой-то чушью, воображает незнамо что, а потом идет и сносит себе голову.

– Значит, не было никаких следов болезни? – Судья Лоббетт покосился на доктора.

– Абсолютно нет, сэр! – решительно отверг тот. – То же самое я сказал и Топлиссу в суде. Ничто не мешало пастору прожить еще лет двадцать в полном здравии. И все же наличие опухоли – это одна из самых распространенных форм заблуждения, – продолжал он. – Я всегда приписывал это тому факту, что страх воздействует на органы пищеварения сильнее, чем другие эмоции. Когда человек боится, что у него злокачественная опухоль, то найдет в себе достаточно физических подтверждений этому. Как жаль! Ему стоило просто прийти ко мне, я мог бы его успокоить. Бедняжка Бидди! – продолжал он. – Боюсь, ей трудно будет с этим смириться. Они были большими друзьями, она и этот старик. Он сделал все возможное, чтобы заменить ей вашего отца, Джайлз.

Джайлз не ответил, а вот Лоббетт кивнул:

– Моя девочка сейчас с ней, в Дауэр-хаусе. Они обе прекрасно ладят. – Он наклонился и бросил камешек Глупышу, который во время дознания ждал Джайлза в пабе, а теперь беззаботно резвился в дорожной пыли. – Ну что за глупое создание, просто удивительно, – заметил он, когда пес бросился в погоню за камешком, но, передумав на полпути, вернулся, чтобы спокойно последовать за ними, водя носом по земле.

– Самое глупое то, – оглянулся доктор, – что я не верю, будто он может что-то учуять.