Книга Сладкая опасность, страница 77 – Марджери Аллингем

Вывод из первой части его замечания дошел до Гаффи раньше остальных, и он поднял глаза, чтобы увидеть, что мальчик мрачно смотрит в окно, с подозрением и дискомфортом в глазах.

Словно в ответ на их мысли, снаружи послышалось жужжание и шорох, и ‘автомобиль’, каждый дюйм его малиновой поверхности дрожал, выскользнул из каретного сарая и помчался по подъездной дорожке. Аманда, прямая и дерзкая, сидела за рулем, а Скетти, съежившаяся и немного напуганная, рядом с ней.

Движимый внезапным порывом, Хэл распахнул окно и крикнул ей:

‘Аманда! Вернись! Я хочу с тобой поговорить’.

Его сестра махнула рукой с блаженным пренебрежением и ушла.

‘Куда ты идешь?’ он взревел.

Очень слабый, но ясный и торжествующий, ее голос вернулся к ним с ветром.

‘Потратить триста фунтов, бедная ты рыбка!’

‘Ты когда-нибудь крал что-нибудь раньше, Фаркуарсон? - спросил Гаффи, когда они остановились на рыночной площади в Норвиче, чтобы высадить Игер-Райта и расспросить полицейского о музее Броум-Хаус.

‘Сотни вещей", - сказал Фаркуарсон. ‘Кстати, что такое маленький барабан? Если я увижу что-нибудь еще, что мне понравится, я верну и это. Если нам это сойдет с рук, мы могли бы начать с Южного Кена. Там есть крупногабаритная модель блохи, на которую я всегда положил глаз.’

Предоставленные самим себе, однако, их настроение отрезвило. Ни один из них не был особенно увлечен заданием, и перспектива выдать себя какому-нибудь зоркоглазому хранителю городских сокровищ казалась крайне непривлекательной.

Однако, поскольку мантия мистера Кэмпиона опустилась на него, Гаффи был полон решимости довести дело до конца. Единственным музеем, который он когда-либо помнил посещенным, был музей Виктории и Альберта, и он представил, как его с позором вышвыривают блистательные чиновники и доставляют в местную полицию, чтобы на следующий день по обвинению в попытке кражи предстать перед своим старым знакомым сэром Джеффри Партингтоном, окружным судьей.

Фаркуарсон сидел тихий и безмятежный, готовый, по-видимому, ко всему относиться спокойно.

Гаффи повернул машину на Мейпл-стрит и стал искать дом номер 21. К его удивлению, это здание оказалось обычным домом, представляющим еще большую проблему, чем безликий каменный дворец. Это был даже не особенно большой дом, а жалкое, довольно унылое здание в стиле позднего георгианства с маленькой медной табличкой на входной двери, которая робко сообщала любопытствующим, что внутри находится ‘Грот и музей Брома’.

Здесь не было великолепного консьержа, потока людей, неразберихи, под прикрытием которой они могли бы забрать свое сокровище и уйти. Даже дверь была заперта на задвижку.

Гаффи позвонил в старомодный железный звонок и стал ждать, его сердце нелепо колотилось. Его тревога была так велика, что он почти повернулся и убежал, когда тяжелые шаги по плиткам внутри предупредили их, что кто-то идет на их зов. В следующий момент дверь открылась, и два нервных головореза предстали перед несколько катастрофическим зрелищем.

Перед ними стоял человек, который когда-то был высоким и широкоплечим, но теперь согнулся и съежился. Он был одет в блестящий синий саржевый костюм, который, очевидно, был сшит для него во времена его былой гордости, а тусклое красное лицо, сальные глаза и пыльно-песочного цвета волосы довершали его невзрачный вид. Он с надеждой улыбнулся им.