Книга Сладкая опасность, страница 78 – Марджери Аллингем

‘Вы пришли посмотреть на Грот?’ - спросил он. ‘Я не вернусь через полминуты. Я как раз отправляю письмо на почту, так что, возможно, вы пройдетесь сами. Если вы просто войдете, я выпишу вам штраф. Это будет стоить по три пенса каждому — спасибо.’

Говоря это, он попятился, странно заманчиво размахивая руками перед собой, и они оказались в самом обычном узком холле, украшенном несколькими ящиками с чучелами птиц и несколькими пачками выцветших открыток, разложенных на ветхом столе. Неприятный тип извлек из них пачку билетов, два из которых он обменял на шесть пенсов.

‘Ну, вот и вы", - сказал он, указывая на комнату слева от них. ‘Пройдите через музей, спуститесь по ступенькам и через сад к гроту. Я только закончу свое письмо, а потом приду и расскажу вам историю.’

Он отошел и исчез за маленькой аркой в конце коридора, прежде чем кто-либо из них смог заговорить. Казалось, закрывшаяся дверь привела Гаффи в чувство…

‘Совершенный абсурд", - пробормотал он. ‘Я говорю, было бы нетрудно полностью поднять эту штуку и просто выйти с ней. Черт возьми, мы единственные люди в этом месте. Я полагаю, что она здесь.’

Они вошли в комнату, смутно описываемую как музей, и оказались перед разнородной коллекцией диковинок. Здесь были марки, окаменелости, еще больше чучел птиц, кремни и римская керамика, большая лодка в бутылке и мумифицированный двухголовый теленок. Но барабана Мальплаке вообще не было видно.

Они пошли еще дальше и обнаружили еще одну комнату, посвященную тому же удручающему беспорядку. Один или два красивых фарфоровых изделия и огромное количество бесполезного материала, древняя костоправка и разнообразная коллекция мечей и старинных спортивных пистолетов были навалены друг на друга с изобилием магазина подержанных вещей.

Аккуратно напечатанное объявление направило их к гроту, и они с надеждой собирались последовать за ним, когда человек, который их впустил, вернулся.

‘Это очень скучно", - заметил он с порога. ‘Очень скучно, не так ли? Экспонаты не очень хороши. Самые обычные. Я не думаю, что ты тоже был высокого мнения о гроте.’

У него был певучий голос с намеком на слезы, и когда он стоял, глядя на них, волна безнадежной меланхолии, казалось, захлестнула всю комнату. Он не дал им времени заговорить, но продолжил неторопливо, его голос проникал в еще большие глубины отчаяния.

‘Я здесь тридцать лет. Когда старый доктор Пэттилд умер и завещал этот дом и коллекцию городу, меня назначили куратором. И с тех пор я являюсь куратором. С каждым годом становится все скучнее и скучнее. Я не знаю, почему я остаюсь. Это отвратительная жизнь. Раньше люди приходили, сейчас они не приходят. Почти никто никогда не приходит. Я их не виню. Это отвратительная коллекция. Вы, я полагаю, туристы, оказавшиеся в затруднительном положении? У вас, должно быть, тоже есть старомодный путеводитель, потому что в новейших даже не упоминается это место. Я не могу объяснить: это ужасное шоу. Вы видели все, что хотели? Никто не остается здесь надолго.’

Он отступал к двери тем же манящим движением своих длинных влажных рук, и они были в серьезной опасности быть загипнотизированными его невероятной мрачностью. Фаркуарсон толкнул Гаффи локтем, и тот сделал решительный шаг, как герой.

‘О, так ты Куратор, не так ли?’ - сказал он, его голос стал неожиданно суровым в его попытках звучать уверенно. ‘Ну, мы приехали от — э-э— викария Понтисбрайта. Видите ли, я один из его прихожан, и я — э—э... одолжил свою машину для этой цели’.