Книга Танцоры в трауре, страница 22 – Марджери Аллингем

Однако все это были незначительные бедствия по сравнению с настоящим несчастьем, случившимся днем. Пока его толкали туда-сюда в толпе, мистер Кэмпион сделал интересное открытие. Труппа была смешана рукой, которой вряд ли могло руководить чистое невежество. Снобистские различия, составляющие всю структуру любого сельского общества в Англии, были намеренно попраны. Кэмпион был склонен подозревать, что источником подбора послужил телефонный справочник. Высший слой пришел, потому что его позвали, и его призвали в ответ, и поэтому он был технически знаком с Сутанами; остальные были просто теми, кто был рад получить приглашение от знаменитости. Поскольку одно братство обслуживало другое, по большей части, в плане торговли и поэтому было хорошо знакомо, это было особенно неудачное сочетание.

В целом это было катастрофическое сборище.

Мужчина по имени Бейнс, который, по-видимому, был членом городского совета из какого-то неназванного района, поскольку две взволнованные молодые женщины, сопровождавшие его, постоянно обращались к нему по этому титулу, был склонен проявлять шумное дружелюбие, но остальная часть собравшихся чувствовала себя скованно и упрямо неловко.

Купальный костюм Хлои не имел успеха, несмотря на ее малиновую юбку, и ее столкновение с пожилой леди, которая прибыла первой, обеспечило несчастливые пять минут для всех в пределах слышимости.

Сутане сделал все, что мог, но его появление в тапочках вместо жены, что было чистейшей случайностью, ему не простили.

Кэмпион увидела его стоящим в углу зала, стройным и возбужденным, грациозно разговаривающим с незнакомыми людьми, с носком на локте, оказывающим моральную, если не портновскую поддержку.

Линде повезло еще меньше. Очень многие посетители были ее соотечественниками, и они считали, что она намеренно поставила их в неловкое положение. Кэмпион увидел необычный румянец на маленьком личике с широким ртом и глазами с золотыми искорками в них, и ей стало глубоко жаль ее.

Дядя Уильям мужественно расхаживал по комнате и вел разговор несколько спорадического и взрывного характера, адресуя свои замечания любому, кто на самом деле не хмурился на него, и Ева делала все, что могла, изображая угрюмость.

Это был мучительный опыт для всех, кого это касалось. Машины начали разъезжаться. Призванные отбыли размеренным шагом; остальные последовали за ними, следуя примеру своих лидеров.

Наконец остался только советник, и даже его дружелюбие исчезло, когда Сутане, чьи хрупкие нервы не выдержали напряжения после часового острого замешательства, резко сказал ему, чтобы он не называл его “старый приятель”.

Когда последняя машина с грузом раздраженных гостей скрылась за поворотом, Линда резко села в кресло и высморкалась. Сутане уставилась на нее.

“Мы продадим это проклятое место”, - сказал он.

Она покачала головой. “Со временем они это переживут”.

“Я должна на это надеяться”. Сутане была полна презрения. “Боже милостивый, они, должно быть, видели, что мы были захвачены врасплох. Неужели они могут представить, что кто-то в здравом уме пригласит двести человек на чай в воскресенье днем и поставит им на двоих сорок чашек?”

Линда подняла глаза.

“Они думают, что мы могли бы”, - сказала она. “Они всегда подозревали, что мы немного странные, и теперь, боюсь, они в этом убеждены. Проблема в том, что они тоже считают нас грубыми. Они разошлись по домам, думая, что это просто расхлябанность ”.