Книга Легенда о мертвой Джинни, страница 109 – Энни Кей

– Нет, – она замотала головой, словно прогоняя плохой сон, – нет, нет!

Голос ее становился громче.

– Вы не знали об этом, – полуспросила, полусказала я.

– Она не могла, она не могла, – уговаривала меня Мэри.

– Сожалею. – Я пожала плечами.

Мэри словно уменьшилась вдвое, собралась в маленький сгорбленный комок в большом цветастом кресле. Она смотрела в пустоту невидящими глазами, но я знала, что она видела сейчас Джинни.

– Она не рассказывала вам…

– Мы долго не общались, – все так же не моргая проговорила она.

– Почему? Вы ведь были лучшими подругами.

Она наконец перевела взгляд на меня:

– Она не хотела. Мы виделись с ней в школе, но она перестала приглашать меня домой, а я не стала навязываться. Джинни была особенной, но это тот случай, когда кто-то назовет человека гением, а кто-то – сумасшедшим. В период активного творчества она иногда уходила в себя, просила меня не приходить и писала свои стихи. Так что в тот раз я тоже не очень удивилась, когда она немного отстранилась. А потом… эта ужасная смерть.

– Ни у кого не было сомнений в том, что это самоубийство?

– Если бы самая малая доля сомнений в этом была, семья Харди положила бы всю свою жизнь, чтобы найти и наказать того, кто в этом виноват.

Она снова встала и подошла к окну.

– Когда это произошло, полицейские, конечно, приходили ко мне, говорили со мной. Но что я могла сказать? Да, я знала Джинни много лет, но едва ли кто-то мог знать ее по-настоящему. Думаю, она удивила саму себя и своего любимого Бога, когда решила покончить с собой.

– Думаете, она поступила так из-за беременности? – спросила я.

– Еще один грех, – проговорила Мэри как бы про себя. – Мне кажется, Джинни не сочла бы грехом беременность, но точно сочла бы им секс. Я думаю о том, что в этом ангелочке побывал мужчина, и это кажется таким неуместным, диким. Джинни всегда говорила, что никогда не выйдет замуж, а когда мы вырастем, то отправимся с ней на Лазурный берег, где снимем виллу и будем каждый день ездить на этюды, а вечерами читать стихи под гитару.

Она повернулась ко мне.

– А сейчас вы мне говорите, что она забеременела и убила себя и своего еще не родившегося ребенка на Рождество. Поистине антирождество какое-то.

– Возможно, кризис веры, она могла разочароваться в Боге, если осталась одна с ребенком без поддержки его отца, – предположила я.

– Кого? – быстро и нервно спросила Мэри.

– Я не знаю, – признала я. – А как вы думаете?

– У меня нет идей, – ответила она, пряча глаза.

– Может, Джордж?

– Что? – Она повернулась ко мне с лицом, замершим, как в японском театре масок, бледным, словно из него в момент высосали жизнь.

– Джордж, хозяин бара. – Я указала пальцем вниз на первый этаж.

Маска ожила.

– Джордж, а… Нет, не думаю… Джордж вздыхал по Джинни, но вряд ли когда-нибудь осмелился бы… Хотя я и про Джинни не могла предположить подобного до сегодняшнего дня, так что…

Она оборвала фразу на полуслове и снова ушла в свои размышления, но мне ужасно не хотелось ее туда отпускать.

– Мэри, в своем письме вы писали о призраке Джинни Харди, писали о том, что призрак Джинни ворует детей в Холмсли Вейл. Вы сами сказали так родителям Бобби Джентли, когда пропал Микки. Неужели вы действительно верите, что ваша погибшая подруга стала с того света красть детей?

Мэри посмотрела на меня взглядом, который я не смогла расшифровать. Презрение? Пренебрежение? Скепсис?