Книга Легенда о мертвой Джинни, страница 110 – Энни Кей

– Странно, что это не кажется естественным вам, вы ведь знали даже больше, чем я. Джинни забеременела, убила своего ребенка и себя, а теперь не дает другим возможности иметь детей. Разве это не логично?

– Но ведь призраков не существует… – пробормотала я.

– Только для тех, кто считает, что живет, – ответила она.

После ухода Мэри я долго не могла прийти в себя и собрать воедино свои впечатления. Мне казалось, что за обилием слов скрылось что-то крайне важное, что я упустила, на что не обратила внимания и что теперь все глубже уходило, будто в зыбучие пески, в мою память.

Мэри ушла так же быстро и внезапно, как появилась, и только вмятина на диванной подушке вместе со шлейфом мускусных духов еще напоминали о ее недавнем присутствии. Интересно, если бы Джинни до сих пор была жива, дружили бы они и сегодня? Не стала бы Мэри наконец привлекательнее своей популярной подруги? Или взрослая жизнь, понимание разности социального положения развели бы их так же далеко, как развели Генри с Джорджем.

Джордж дружил с Генри и был влюблен в Джинни. Почему никто из них ни разу не обмолвился мне об этом? Может, потому, что именно в этом и крылся секрет отцовства ребенка Джинни? Мэри это явно отвергала, но она, судя по всему, даже не знала о беременности до сегодняшнего дня, она еще многого могла не знать.

То, что автором письма была Мэри, выбило меня из колеи. Конечно, стоило об этом догадаться: в нем так тепло и нежно было сказано о Микки. Именно поэтому я первым делом заподозрила в его авторстве Дилан, а не ее агрессивно настроенную мать.

От Мэри мне так и не удалось добиться внятного ответа, почему она считала виновной в пропаже собственного сына умершую подругу, несмотря на то что во всех остальных вопросах проявляла крайнюю практичность и логику. Она явно что-то скрывала от меня, что-то, что произошло между ней и Джинни. А может, просто сердилась на подругу, которая, хоть и была крайне с ней близка, все же скрывала от нее столько действительно важного.

Мэри не знала, что Джинни была беременна. А кому, как не лучшей подружке, возможно единственной, пятнадцатилетняя девочка должна была об этом рассказать? И если не рассказала, то почему? С кем она все же поделилась своей тайной? Наверняка с отцом ее ребенка. И, возможно, связь с ним была настолько постыдной для Джинни, что даже верной Мэри она не смогла ее открыть. А может… Что, если парнем Джинни был парень, который нравился Мэри? Тот, за кем она ходила по пятам, но он встречался с другой…

Стук в дверь прервал мои размышления. Рита пришла забрать поднос – видимо, на кухне не хватало посуды. Мне хотелось обсудить визит Мэри с Джей Си, поэтому я спустилась за телефоном, но после нескольких гудков пришлось признать, что трубку мой друг брать не собирается. Я написала ему огромное сообщение и решила прогуляться до почты, чтобы его отправить: интернет в «Кабане и хряке», казалось, почил навсегда.

На улице было уже по-зимнему морозно и солнечно. Туман остался в ночи, на улице было светло и ярко от виднеющихся разноцветных дверей магазинчиков. Я бросила беглый взгляд на мастерскую Хитов и двинулась к почте.

Чем ближе я подходила к главной площади, тем навязчивее в моей голове возникала картина свисающего из окна Гарольда Мида. Все мое бурное воображение не могло представить, что в этот момент испытала Глория. То, что она была способна после произошедшего ходить и говорить, мне уже казалось невероятным мужеством. Но и вопросы, конечно, оставались.