Книга Поглощенные туманом, страница 102 – Нана Рай

– О чем ты? Ты считаешь, что Паола – убийца?

– Паола?

– Она – старшая и верит, что проклятье существует. – Он морщится, словно от головной боли. – Но Паола никогда не станет убивать. Она лучше умрет сама, чем причинит боль другому. К тому же она не читала дневник. Его никто не читал, кроме меня. – Он на секунду замолкает, но следующий вопрос сбивает Нику с толку: – И о какой тайной комнате ты говоришь?

– Разве в дневнике не написано про секретную комнату, где Викензо хранил глаза жертв? – осипшим голосом произносит Ника.

Ее гипотеза рассыпается как ненадежно склеенный домик из спичек.

– Нет. Ничего подобного. В дневнике описываются его сумасшедшие мысли, касающиеся проклятья, но, учитывая, что Викензо сошел с ума, я считал это полным бредом. Однако я не понимаю, откуда ты это взяла! И откуда тебе вообще известно так много?

Ника молчит. Губы горят от украденного поцелуя, а язык отказывается подчиняться. Стефано ждет, но, когда проходят несколько минут гнетущей тишины, он презрительно фыркает:

– Не хочешь выдавать Джианну или Люсу, так и скажи. Только они могли запудрить тебе голову. – Он разворачивается к двери и перед самым выходом бросает пару слов, словно избавляется от старых вещей: – Я надеялся, что у нас что‑то получится. Но ты предпочла окунуться в прошлое, а на нем будущее не построишь.

Дверь за ним захлопывается пронзительно громко, а Ника стоит и не двигается. Только слезы текут по щекам, и она ощущает их холодное прикосновение.

Стефано был прав как никогда. Она окунулась в прошлое. Но отнюдь не по своей воле.

* * *

Ника протягивает таксисту деньги и вылезает на углу набережной возле небольшой кафешки. Три круглых столика, за одним из которых сидят пожилые итальянцы. Ника покупает кусок пиццы и ютится на стуле, как сирота. После неприятного разговора со Стефано, от которого до сих пор саднит душа, Ника не нашла в себе силы спуститься на кухню. Боялась столкнуться с проницательной Люсой. Поэтому дождалась такси возле ворот и вырвалась из замка.

Сейчас, пережевывая пиццу с салями, она не чувствует вкуса. Но, по крайней мере, может думать. До встречи с журналистом остается меньше двадцати минут, а она все еще не решила, как выведать у него информацию и при этом не сказать ничего лишнего. Хотя… можно сказать ему правду.

Я путешествую во времени и видела Итальянского Потрошителя воочию.

Тогда, даже если она сболтнет лишнего, Дино точно не воспримет ее слова всерьез.

Ника усмехается бредовым мыслям и проглатывает последний кусок. Упаковка летит в мусорное ведро, и она, уточнив у седобородого итальянца, где находится марина, бредет вниз по дороге, сгорбившись из‑за порывистого ветра. Землистый запах витает в воздухе. Недавно прошел дождь, и он смыл духоту и пыль, осевшую на асфальте.

Ника обходит ветвистые деревья, посаженные посреди узкого тротуара, скользит взглядом по маленьким гостиницам, которые перемежаются с частными домами. Их окна закрыты металлическими жалюзи. Курортный сезон закончился. Но не из‑за того, что наступила осень. Он закончился, когда на побережье нашли первую жертву. Иностранцы, как крысы, сбежали в родные страны. И Ника чувствует себя белой вороной.

Она спускается к марине и ощущает затхлый рыбный запах, который разносится по воздуху, как вирус. В прошлый раз, когда она была здесь со Стефано, то не замечала ничего вокруг. Как зомбированная, шла за мужчиной. А сейчас в глаза бросаются старые рыбацкие лодки, которые криво выстроились вдоль пристани. Чуть дальше она видит шлагбаум, перекрывающий въезд на платную стоянку для дорогих белоснежных яхт. Так они отрезают от себя сброд.